Российская археология, 2023, № 1, стр. 70-83

Изучение археологических данных привело некоторых ученых к выводу, что взаимоотношение человека и лошади берет начало в эпоху неолита (Fern, 2010. P. 133). Потому исследование истории использования коня может способствовать более полному пониманию как мировосприятия наших предков, так и различных сфер жизнедеятельности древних обществ (Витт, 1952. С. 205). Роль коня/лошади обычно представляется в трех сферах: военной (Clutton-Brock, 2012. P. 62), экономической (Khazanov, 2009. P. 122) и ритуально-культовой (Туманян, 1997. С. 15). Ниже речь пойдет о ритуальной роли коня, однако не лишним будет прежде обратиться к его ритуально-культовому значению.

Культ коня/лошади. В системе мировосприятия человека культ коня/лошади принимал разные выражения. Конь считался атрибутом ряда божеств, т.е. обожествлялся по принадлежности или отождествлялся с данным божеством. Еще в древнехеттской традиции он выступал как священное животное: божество Pirua соотносилось с культом коня (Маккуин, 1983. С. 121) и изображалось на коне (Гамкрелидзе, Иванов, 1984. С. 546)¹¹. В представлениях древних индийцев солнце и лошадь отождествлялись (Махабхарата. Мокшадхарма. 263, 43). В колесницы Индры, Марутов и Ашвинов были запряжены священные кони (Ригведа. Мандалы. 644, 758). В ведической мифологии образом конской природы является также Эташа, связанный с солнечным божеством Сурьей (Топоров, 1990. С. 43). Дивные кони были запряжены в колесницы Посейдона и Гелиоса. В архаической мифологии, где речь идет о браке Посейдона и Деметры, последние представлены соответственно в виде коня и лошади (Лосев, 1957. С. 42). Согласно некоторым греческим источникам, сын Посейдона – мифологический конь, родился из скалы (Петросян, 2014. С. 171). В связи с луристанскими псалиями был отмечен мотив всадника на двуглавой лошади, перекликающийся с культом (Погребова, 1984. С. 141). Славянский бог грозы является всадником или разъезжает на колеснице (Иванов, Топоров, 1974. С. 5). В исландо-скандинавском эпосе мифические кони тащат солнце наверх (Старшая Эдда: Речи Гримнира. С. 39).

В армянской языческой идеологии конь также был тесно связан с культом. В армянских сказках и эпосе огненный конь, выходящий из моря²², способен погрузить героя в морскую бездну и вознести к солнцу. Дивный конь эпоса “Сасна црер” (“Сасунские безумцы”) Куркик Джалали связан с одной стороны с образами Санасара и Давита, наделенных свойствами бога грозы, с другой – с Мгером Старшим и Мгером Младшим, которые являются носителями свойств бога солнца. Ритуальные сцены с лошадьми наличествуют в наскальных изображениях (рис. 1) Сюника и Гегамских гор (Караханян, Сафян, 1970. С. 19; Мартиросян, 1981. С. 62). В сценах, изображенных на ряде археологических предметов (рис. 2, 3), солнце свой круг на небесном своде делает на колеснице, запряженной конями (De Morgan, 1889. P. 141. Fig. 145 ; Мартиросян, 1964. С. 99. Рис. 46 ; Исраелян, 1973. С. 52). Одним из символов бога солнца является конь, иногда – крылатый (Исраелян, 1971. С. 73).

Рис. 1.

Наскальные изображения лошади (А) и конной охоты (Б) (по Межлумян, 1972. С. 126. Рис. 20 ).

Fig. 1. Rock images of a horse (A) and equestrian hunting (Б) (after Mezhlumyan, 1972. P. 126. Fig. 20 )

Рис. 2.

Изображение бога солнца на колеснице, запряженной конями, на бронзовом поясе из Ахталы (по De Morgan, 1889. P. 141. Fig. 145 ).

Fig. 2. Image of the sun god on a horse-drawn chariot on a bronze belt from Akhtala (after De Morgan, 1889. P. 141. Fig. 145 )

Рис. 3.

Изображение мифического существа на колеснице, запряженной конями, на плечиках сосуда из Дилижана (по Есаян, Оганесян, 1969. Таб. XVI, 1).

Fig. 3. Image of a mythical creature on a horse-drawn chariot on the shoulders of a vessel from Dilijan (after Yesayan, Oganesyan, 1969. Tab. XVI , 1)

Жертвоприношение коня/лошади в разных обрядах. Для начала вспомним, что Ксенофонту в Армении говорили о коне, посвященном Гелиосу (Ксенофонт. IV, V, (35)). Интересным представляется также сообщение Страбона о том, что сатрап Армении в связи с праздником Митракан ежегодно посылал персидскому царю 20 000 жеребят (Страбон. XI, 14, 9). Однако ошибочно было бы считать, что жертвоприношения конeй совершались лишь во время празднеств, посвященных различным божествам. Так, например, в дохристианской Армении жертвоприношения лошадей посвящались реке Евфрат (Самуелян, 1931. С. 195). В славянской, балтийской и германской традициях жертвоприношение коня имело место в системе строительного ритуала (Миронова, 1967. С. 215–217). Во время древнеиндийского ритуала aśυamedhá- главная царица “ложится рядом с принесенным в жертву конем и ее накрывают покрывалом”, что символизирует соединение царицы с животным в ритуальном браке (Гамкрелидзе, Иванов, 1984. С. 482). Лошадь жертвовалась также во избежание различных бедствий или просто во имя благоденствия. Достаточно вспомнить ее связь с плодородием и богатством (Топоров, 1974. С. 38). Ритуальному коню посвящены восхваления в Ригведе (Ригведа. Мандалы. I, 162, 163). Жертвенному скакуну полагалось выпрашивать у богов желанные дары для жертвоприносящих. Обряд жертвоприношения скакуна заканчивался вкушением мяса жертвы. Существует мнение, что троянский конь мог быть изготовлен как жертвоприношение Посейдону в знак благодарности, что он землетрясением поспособствовал захвату осажденного города (Герни, 1987. С. 54). В одном восточнославянском жертвеннике бога грозы Перуна были обнаружены зубы жертвенной лошади (Седов, 1953. С. 102).

Роль и значение жертвоприношения коня в погребальных обрядах. При обсуждении жертвоприношения коня в погребальных обрядах нужно иметь в виду, что для индоевропейцев конь/лошадь является самым близким к человеку животным. Эта близость воспринималась иногда таким образом, что конь и человек ритуально идентифицировались (Гамкрелидзе, Иванов, 1984. С. 482, 544; Топоров, 1990. С. 43). Жертвоприношение коня/лошади, по-видимому, изначально выступало как результат продолжительного развития и трансформации жертвоприношения человека (в частности женщины), и частично заменило этот ритуал (Иванов, 1974. С. 92–94, 98). Вот почему у индоевропейцев погребения нередко сопровождались жертвоприношениями коней. По ведийской традиции, истоки которой во II тыс. до н.э., жертвенному коню посвящен погребальный гимн (Ригведа. X, 56, 2). Греки гомерской эпохи вместе с усопшими кремировали и коней (Гомер. XXIII). В последней четверти II тыс. до н.э. в могильниках Ирана появляются погребения с конями (Дандамаев, Луконин, 1980. С. 57–60). В этих погребениях кони иногда захоронены отдельно, на определенном расстоянии от погребений людей. Для более позднего времени аналогичное явление было замечено в Литве (Вайткунскене, 1990. С. 202, 203). Согласно изображениям на погребальных урнах эпохи раннего железа в Европе, урны доставлялись к месту захоронения на погребальной колеснице, запряженной двумя лошадьми, а боевого коня покойника конюх вел во главе процессии (Кларк, 1953. С. 302, 303).

Есть также этнографические данные, которые способствуют реконструированию традиции погребения коня вместе с хозяином. Так, после смерти свана его коня приводили к гробу хозяина, и во время похорон один из молодых скакал на нем взад и вперед перед траурной процессией. А еще раньше во время погребального обряда скакали на коне до тех пор, пока он не издыхал (Бардавелидзе, 1957. С. 166, 169). В осетинском погребальном обряде “посвященному коню” предназначалась особая роль перевозчика умершего хозяина в обитель предков (Кузьмина, 1977. С. 43; Дюмезиль, 1990. С. 189). Равнозначные ритуалы были отмечены также в разных регионах Армянского нагорья. Привлечение коня к участию в похоронах хозяина – отголосок обычая погребения коня с хозяином (Нагапетян, 1984. С. 30, 31).

На территории Республики Армения костные остатки дикой лошади (Equus stenonis Coechi) миндель-рисской эпохи были обнаружены в Гюмри, а у с. Налбанд зубы лошади (Equus caballus) зафиксированы в вюрмских отложениях (Межлумян, 1972. С. 89). Кости лошади найдены в энеолитических памятниках Хатунарх и Техут (Межлумян, 1988. С. 89, 90). На Армянском нагорье конь был приручен, надо полагать, в IV тыс. до н.э. (Межлумян, 1990. С. 228, 229; 1991. С. 46, 47). Кости лошади были обнаружены в поселениях раннебронзового века Шенгавита, Элара, Караза (Мунчаев, 1973. С. 71), Айрума, Арича (Есаян, 1976. С. 168–170), Анушавана и Карнут I (Badalyan, Avetisyan, 2007. P. 38, 140), Гехарота (Badalyan et al., 2008. P. 91, 92; Badalyan et al., 2014. P. 163, 164), Коси-чотер (Ханзадян, 1967. С. 40), Шреш-Блур (Лалаян, 1931. С. 62), Цопка (Бобохян, 1999. С. 13), а погребения с жертвоприношением лошади/коня осуществлялись несколько позже – в эпоху средней бронзы³³. В погребении № 6 могильника Лори-Берд были уложены черепа и кости передних и задних конечностей двух лошадей, а в кургане № 77 найдены кости конечностей одной особи (Деведжян, 2006. С. 20, 47). В каждом из курганов № 1, 3, 5В, 7 могильника Неркин Навер были зафиксированы парные конские скелеты (Симонян, 2004. С. 126; 2019. С. 277; Simonyan, Manaseryan, 2013. P. 183, 186. Fig. 11 ). В кургане № 7 найдена также расписная гидрия с изображением табуна лошадей (рис. 4). Раскопками обнаружены кости лошадей и в курганах № 12 (таранная кость, верхний моляр) и 34 (резец) могильника Верин Навер (Симонян, 1990. С. 190, 207; 2006. С. 42, 88) (см. рис. 5). В одном из курганов Гогарана усопший был погребен вместе с принесенным в жертву конем (Баграмян, 1987. С. 18, 19). Кости лошади были обнаружены также в среднебронзовых погребениях Лчашена (четыре кости конечностей одной особи) (Петросян, 2018. С. 18), Арцваберда (семь костей четырех особей), Ошакана (Есаян, 1992. С. 199, 220) и Сисиана (четыре кости одной особи) (Хнкикян, 1993. С. 38). В упомянутую эпоху жертвоприношение коня, несомненно, было характерным для погребений покойников, имевших высокий социальный статус.

Рис. 4.

Расписная гидрия из кургана № 7 могильника Неркин Навер с изображением табуна лошадей (по Симонян, 2019. С. 285. Рис. 4).

Fig. 4. Painted hydria from burial mound No. 7 of the Nerkin Naver necropolis depicting a herd of horses (after Simonyan, 2019. P. 285. Fig. 4)

Рис. 5.

Карта могильников, включающих погребения с конями эпох бронзы и раннего железа: а – могильники, б – населенные пункты.

Fig. 5. Map of cemeteries including burials with horses from the Bronze and Early Iron Ages: a – cemeteries, б – settlements

Известно, что в первую очередь ритуальным становилось то животное, которое игралօ определяющую роль в хозяйстве (Кузьмина, 1977. С. 29; Туманян, 1997. С. 15)⁴⁴. В эпоху поздней бронзы захоронения лошадей с покойниками остаются характерными для погребений знати. Нередко коней хоронили в полном снаряжении (Reinhold, 2007. P. 61–65), иногда животное предавали земле расчлененным или закапывали только череп (Kmetovā, Stegmann-Raitār, 2014. S. 150–155). А в некоторых случаях в могилу укладывали сбрую или ее отдельные части, в основном – узду⁵⁵. Согласно представлениям той эпохи, часть заменяла целое, и оставленное в погребении хоть одно удило было эквивалентно коню.

В центральной камере кургана № 1 Гехарота помещались черепа двух лошадей и кости двух конечностей одной из них (Бадалян, Смит, 2008. С. 57–59. Badalyan et al., 2008. P. 61). В погребении № 31 могильника Кучака были обнаружены два конских черепа с удилами (Петросян, 1985. С. 21), а в погребении № 1 Апаран II – два черепа и кости лошадиных конечностей (Badalyan, Avetisyan, 2007. P. 52). В кургане № 14 могильника Верин Навер найдены фрагменты скелетов двух особей и бронзовые удила с псалиями (Арешян и др., 1979. С. 216–218. рис. 5; Симонян, 2006. С. 136). В кургане № 15 того же могильника зафиксированы черепа и кости передних и задних конечностей двух особей, а в кургане № 36 – резец лошади (Симонян, 2006. С. 137, 139). В погребении № 7 Лори-Берда были обнаружены черепа и конечности двух лошадей и бронзовая модель колесницы, запряженной лошадиной парой (Деведжян, 1981. С. 27). Вo II кургане I участка Лчашенского некрополя, где были размещены две повозки и две колесницы, обнаружены черепа двух быков, одной лошади и бронзовые удила (Мнацаканян, 1957. С. 151, 152; 1961. С. 70). В V кургане обнаружены черепа двух лошадей, двух волов и остатки двухколесной повозки. У черепа одной из лошадей находились бронзовые удила с дисковидными псалиями (Мнацаканян, 1965. С. 107, 108). Кости лошадей были найдены также в IX и XI курганах I участка Лчашена (см. Каталог). В погребении № 21 могильника Карот хогер вместе с двухколесной повозкой были найдены скелеты лошади и жеребенка (Петросян, 1989. С. 56).

Целостные и расчлененные захоронения лошадей встречаются также в погребальных комплексах раннего железного века. Захоронения коней были обнаружены в погребениях № 40 Орома (Бадалян, Агекян, 1993. С. 70, 74), № 19 Талина и № 33 могильника Карот хогер (Badalyan, Avetisyan, 2007. P. 169, 253), № 9 Лори-Берда (Деведжян, 1981. С. 42), № 6 Головино (Мнацаканян, 1959. С. 28, 29), № 3 Норатуса и № 10 Мартуни (Лалаян, 1931. С. 94, 99), могильников Хурджин-хогер (№ 9) и Гмшкут (№ 5) (Есаян, 1976. С. 172). Для погребений Лори-Берда характерны захоронения двух–семи лошадей, в основном в роскошных нарядах (Деведжян, 1991. С. 40). В погребальной камере кургана № 8 Мецаморского некрополя были захоронены 19 лошадей, а на камнях кромлеха изображены конь и лев (Ханзадян и др., 1983. С. 114, 115). Раскопками кургана № 11 были найдены черепа и останки скелетов восьми лошадей (Ханзадян, Пиотровский, 1984. С. 59, 60).

На основании палеоантропологических характеристик и анализа инвентаря погребений с принесенными в жертву конями нами сделано заключение, что упомянутое жертвоприношение, как правило, характерно для погребений мужчин, точнее знати и воинов-всадников. Жертвоприношением лошади подчеркивалось как значение этого животного для данной общности, так и принадлежность покойника к верхушке общества (Kmetovā, Stegmann-Rajtār, 2014. S. 149). Жертвоприношения были и реальными, и символическими. По способу исполнения ритуала реальные жертвоприношения можно подразделить на кровавые и бескровные. В том случае, когда животное закалывалось, примененное с этой целью орудие обычно клалось в погребение вместе с жертвой. В погребениях были обнаружены также металлические котлы, крюки, черпаки и другие принадлежности, употребление которых описывается в ведических гимнах, посвященных жертвенному скакуну (Ригведа. Мандалы. I, 162, 13).

Бескровные жертвоприношения, в свою очередь, разделяются на нескольких вариантов по форме осуществления. В некоторых странах жертвенное животное не закалывали, а чтобы не повредить, душили или убивали “чем-то вроде полена” (Страбон. XV, 1, 54; XV, 3, 15). Было сделано также предположение, что лошадей иногда хоронили живыми (Вайткунскене, 1990. С. 203). Символические жертвоприношения тоже принимали разные формы. Вместо коня в погребение укладывали его снаряжение, сбрую, изображающую его статуэтку и т.д.

Из приведених фактов можно сделать заключение, что захоронение лошади с человеком имело конкретный предметный смысл. Хоронили боевого коня покойного, личного коня, который и в загробном мире должен был служить хозяину. Принесенная в жертву лошадь могла быть запряжена в погребальную повозку. Вьючное животное могло быть захоронено вместе с грузом. Не исключено, что коня приносили в жертву за упокой души усопшего. Мясо жертвы вкушали участники траурной церемонии, а некоторые части животного клали в погребение. Важное ритуальное значение имели жертвоприношения, посвященные богам-покровителям (в частности, солнечной природы).

Ритуальное значение погребения коня/лошади. Итак, виды захоронений лошади разнообразны, потому и интерпретации могут быть разными. Исследователи в той или иной мере обращались к способам захоронения коня. По возможности попытаемся обратиться и к глубинному, ритуальному смыслу этого явления.

Появление лошади в погребальных комплексах свидетельствует о том, что в представлениях людей это животное было связано с потусторонним миром. В обсуждаемое время в понятиях о трехчастности космоса последний делился на верхний, нижний и подземный миры. Не случайно в армянском эпосе Куркик Джалали выводится из моря, т.е. из потустороннего мира. В древнеиндийской мифологии властелин царства смерти Яма разъезжает на темно-буром коне (Атхарваведа. V, 5). И в сказке огненный конь представлен в качестве погребального животного. Сказочного коня герою дарит из потустороннего мира его покойный отец (Пропп, 1986. С. 172, 173).

В представлениях того времени, лошадь как имеющая отношение к загробному царству могла служить посредником между миром живых и миром мертвых. Предназначенный для жертвоприношения ритуальный конь, рожденный из океана или первозданного источника, по древнеиндийской традиции считался подарком властелина загробного мира Ямы (Ригведа. Мандалы. I, 163). Роль посредника между космическими зонами играл также и Куркик Джалали. Огненный конь как посредник между разными мирами, по-видимому, является результатом слияния представлений об огне и коне. В триаде птица–лошадь–огонь самым поздним элементом, пожалуй, является огонь, а лошадь по хронологии занимает среднее место (Марр, 1922. С. 133). Некоторые налобники лошадей своей формой символизируют связь небо–земля⁶⁶. Кони с плавникообразными оконечностями, изображенные на археологических предметах (пояса, шлемы), вероятно, мифологические существа, связанные с солнцем и водой (Исраелян, 1973. С. 118). Примечательны тесные сношения лошади с мировым древом (Иванов, 1974; Топоров, 1974. С. 65). В одном из ведийских гимнов упоминается “конский столб”, вокруг которого непосредственно перед жертвоприношением три раза обводят ритуального коня (Ригведа. Мандалы. I, 162, 6). Столб жертвоприношения функционально отождествляется с мировым древом (Гамкрелидзе, Иванов, 1984. С. 549; Старшая Эдда. С. 216). По другим представлениям, ритуальный конь связан с мировым древом, называемым Иггдрасиль, т.е. “конь Одина” (Иванов, 1980. С. 666; Старшая Эдда. С. 216). Добавим, что на печати из погребения № 22 Норатусского могильника выгравирована лошадь с древом жизни на спине (Енгибарян, 1991. С. 67, 68), а на цилиндрической печати из Мецаморского кургана № 4 изображен крылатый конь перед древом жизни (Khanzadian, 1995. P. 55). Таким образом, ритуальный конь связан с мировым деревом, которое символизирует космическую ось – дорогу в небо (Элиаде, 1987. С. 169).

Погребальные обряды можно рассматривать как подготовку покойника к иной жизни (Тэрнер, 1983. С. 251), а ритуалы жертвоприношений являются важнейшими компонентами погребальных обрядов. По мировосприятию древних, каждое жертвоприношение означало новое сотворение мира (Элиаде, 1987. С. 85). При помощи жертвоприношения покойник делался причастным к сотворению мира, что становилось залогом его возрождения (Топоров, 1973. С. 114, 115). В частности, ритуальному коню в погребальном обряде приписывались как возрождающие, так и другие насущные признаки, которые должны были быть переданы умершему (Вайткунскене, 1990. С. 202). По дороге в потусторонний мир усопшего подстерегали многочиленные опасности, которые в народных верованиях представлялись в виде чудовищ, драконов, демонов. Возможно, мифологический конь был призван уберечь покойника от испытаний, своими копытами и огненным дыханием отгоняя тварей, олицетворяющих злых духов. Следовательно, ритуальному коню могла придаваться и охранительная функция⁷⁷.

Таким образом, по данным археологии и мифологии, в верованиях как армян, так и других индоевропейских народов, лошадь выступает как поминальное, потустороннее существо. Этнографические и фольклорные источники и исследования способствуют реконструированию основного назначения лошади в погребальном обряде. Ритуальному коню, по всей видимости, отводилась важная роль перевозчика покойного из одного мира в другой. При прохождении этого полного испытаний пути коня и человека сопровождали и другие животные. Независимо от приписываемых им задач (охраны, сопровождения, перевозки и т.д.), упомянутые жертвоприношения служили одной единой цели – способствовать возрождению усопшего. По древним представлениям, сочетание различных способов, используемых для достижения единой цели, должно было облегчить осуществление трудной задачи – надежного (в ритуально чистом состоянии) перемещения усопшего в мир иной.