Российская археология, 2023, № 1, стр. 101-118

В фондах Исторического музея хранится обширная коллекция предметов круга восточноевропейских эмалей. Всего насчитывается более 350 предметов, среди которых представлены все категории изделий: фибулы, привески, гривны, браслеты, венчики-диадемы, нагрудные цепи, детали рогов и т.д. Наибольшее число изделий, 311 предметов¹¹, происходит из кладов: Брянского (Брянский клад…, 2018) и Мощинского (Булычов, 1899. С. 15–29). В них представлены как украшения с эмалевыми вставками, так и без них, в том числе пронизи, зажимы и т.п. Они не могут быть соотнесены с украшениями круга эмалей, если не входят в единый с ними комплекс, однако в данном случае, считаю, неправомерно будет исключать их из общего числа. Также следует упомянуть Троицкий клад, в котором нет украшений с эмалью, но присутствуют пластинчатые венчики и их фрагменты (не менее 4 предметов), относимые в настоящее время учеными к убору варварских эмалей.

В фондах есть предметы, происходящие с разных памятников, таких как Огубское и Дьяково городища, Кузьминский могильник и пр. Для таких изделий обычно известен контекст находки, т.е. они имеют большую научную ценность. Также в фондах музея есть отдельные вещи, переданные в разные годы, например, коллекция, собранная В.В. Хвойко, или предметы из Виленского музея. Эти коллекции разрознены, контекст не известен, а сведения о них очень ограничены.

Многие украшения, хранящиеся в ГИМ, представлены в своде Г.Ф. Корзухиной (Корзухина, 1978). Некоторые вещи были введены в научный оборот в рамках исследования материалов памятников, где они обнаружены. Изделия круга эмалей с территории Волго-Окского междуречья опубликованы И.Р. Ахмедовым (Ахмедов, 2018), а с территории Кавказа – А.А. Кадиевой (Кадиева, 2020). Несмотря на это, в настоящее время назрела необходимость актуализации данных о некоторых вещах. Перепубликация части предметов нужна для уточнения информации о них, ранее не приводимой в литературе, а также дополнения ее изображениями, выполненными на современном уровне. Публикация новых украшений, в том числе с известных памятников, дополнит сведения о распространении предметов круга эмалей.

Технологический анализ украшений, в свою очередь, позволит создать базу данных, которая может помочь решить вопросы о технологических приемах, инструментальной и сырьевой базе, а возможно и выделить производственные центры.

В данной работе рассмотрены только предметы, которые не были опубликованы ранее на современном уровне, либо сведения о них нуждаются в дополнении, актуализации графических рисунков и фотоматериалов. По этой причине в статье не будут представлены несколько комплексов: Брянский клад (Брянский клад…, 2018), венчики из Троицкого клада (Родинкова, 2018), предметы из Красного Бора (Akhmedov, Rodinkova, Saprykina, 2014), собрание В.В. Хвойко (Биркина, 2022, в печати) и коллекция украшений, происходящая с Кавказа (Кадиева, 2020). Кроме того, вещи, входящие в состав Мощинского клада и происходящие с Мощинского городища (Булычов, 1899), тоже не вошли в работу. Это связано с готовящимся в настоящее время отдельным исследованием по данному комплексу.

Исследуемая коллекция репрезентативна, в нее входят различные типы изделий с обширной территории. Всего публикуется 30 предметов, представленные разными типами. Ареал украшений – лесная и лесостепная зона Восточной Европы: Поочье, Поднепровье, Поволжье, Прибалтика и др. Часть из них не имеют эмалевых вставок (например, пирамидальные привески, зажим и т.п.), но на основании стилистических особенностей и трасологического анализа они тоже были представлены в этой публикации среди предметов круга эмалей. Кроме того, рассмотрены отдельные украшения, происходящие с Огубского городища, не относящихся к кругу эмалей. Аналогичные изделия часто встречаются в комплексах с вещами круга эмалей и важны для контекста. Замечу, что в связи с ограничениями по объему в статье не дается полноценных каталожных описаний украшений, даже если они публикуются впервые.

Помимо актуализации сведений о хронологии и уточнений сведений о месте находок, в статье приводится исследование ряда технологических аспектов металлообработки украшений, если это позволяет сделать сохранность. Для исследования был использован стереомикроскоп Stemi 2000C (Zeiss) в фондах отдела Археологических памятников ГИМ.

Подковообразные фибулы

Фибула ГИМ 77034, оп. В 376/42 (рис. 1, 1, 1 '). Коллекция Виленского музея. Место находки²²: близ Вильнюса, точнее не известно. В своде Г.Ф. Корзухиной приводится список всех ранних публикаций без указаний, что фибула хранится в фонде Исторического музея (Корзухина, 1978. С. 81).

По типологии Г.Ф. Корзухиной отнесена к типу V.4 (Корзухина, 1978. С. 30). Е.Л. Гороховский отнес фибулу к варианту Б типа 2 VI Балто-Днепро-Окской серии, датирующемуся сер. – второй пол. III в. н.э. (Гороховський, 1982. С. 25–28, 32).

Фибула выполнена в технике литья по восковой модели. Поверхность сглажена с помощью напильника и заполирована. К стилистическим особенностям относится орнаментация точками по гребню обода. Игла, которая в настоящее время отсутствует, была сделана из железа, о чем свидетельствуют пятна коррозии на теле фибулы. Эмаль красная, ровно заполняет поля.

Фибула ГИМ 93991, оп. Б 600/376 (рис. 1, 2, 2 '). Место находки: Московская губ., Московский уезд, с. Дьяково, Дьяково городище, клад Самоквасова, ок. 1870 г. Подробности находки этого комплекса описаны в работе Н.А. Кренке (Кренке, 2011. С. 16).

По типологии Г.Ф. Корзухиной отнесена к типу V.4 (Корзухина, 1978. С. 30). По Е.Л. Гороховскому фибула относится к варианту Б типа 2 VII Днепро-Волжской серии, датирующемуся кон. III – нач. IV в. н.э. (Гороховський, 1982. С. 25–28, 32).

Состав клада, в который входила фибула, неоднороден. Н.А. Кренке продатировал его в рамках от сер. III до нач. V в. н.э. и предположил, что это может быть запас бронзы, оставленный литейщиком (Кренке, 2011. С. 17).

Фибула выполнена литьем по восковой модели. Модель сделана грубо, в верхней части есть брак – неслитина, постлитейная обработка отсутствует. Эмали в гнездах нет, вероятно, ее не было изначально.

Фибула ГИМ 78607, оп. В 781/120 (рис. 1, 3, 3 '). Место находки: Россия, Ярославская обл., Угличский р-н, д. Кирьяново. Была найдена в 1878 г. А.И. Киселевым при раскопках курганного могильника в женском погребении XI – нач. XII в. н.э. Фибула была размещена в районе груди, что, вероятно, свидетельствует о ее использовании по прямому назначению (Комаров, 2003. С. 514). Наиболее ранние работы по публикации этого предмета освещены в своде (Корзухина, 1978. С. 76).

В публикации Г.Ф. Корзухиной сообщается, что курганный могильник возник на месте более раннего поселения (Корзухина, 1978. С. 76). Однако К.И. Комаров отмечает, что при сплошных разведках, проведенных в 1932–1933 гг., в этом районе не было обнаружено более ранних памятников (Комаров, 2003. С. 514).

По типологии Г.Ф. Корзухиной отнесена к типу V.4 (Корзухина, 1978. С. 30). Е.Л. Гороховский отнес фибулу к варианту Б типа 2 VII Днепро-Волжской серии, датирующемуся кон. III – нач. IV в. н.э. (Гороховський, 1982. С. 25–28, 32).

Украшение литое, игла кованая. На лицевой поверхности и боковых сторонах видны следы работы с воском, однако обратная сторона имеет структуру поверхности, характерную для литья в открытую форму. Возможно, такая фактура образовалась из-за следов коррозии или отпечатков поверхности, на которой формировали модель. Стоит обратить внимание и на то, что одно из отверстий, расположенное в левом дисковидном завершении ромба, было сделано намерено, а не является литейным браком. В гнездах фибулы отсутствует эмаль, вероятно, ее не было там изначально.

Фибула ГИМ 78607, оп. В 976/68 (рис. 1, 4, 4 '). Место находки (на основании учетной информации ГИМ): Российская империя, Владимирская губ., Муромский уезд, г. Муром, у Торского болота, по Успенскому оврагу, по откосу Воеводской горы, а также в Слободке Епимьенской. По информации, приведенной в своде, фибула найдена между 1856 и 1869 г. на территории финского могильника “у кирпичных сараев”. Из-за плохой документации невозможно достоверно установить, имело ли украшение отношение к расположенному там могильнику муромы IX –XI вв.

По типологии Г.Ф. Корзухиной отнесена к типу V.4 (Корзухина, 1978. С. 30). Е.Л. Гороховский отнес фибулу к варианту Б типа 2 VI Балто-Днепро-Окской серии, датирующемуся сер. – второй пол. III в. н.э. (Гороховський, 1982. С. 25–28, 32).

Украшение выполнено в технике литья по восковой модели. Поля заполнены плохо сохранившейся красной и белой/желтой эмалью. Можно отметить следы деформации и трещины. Украшение сохранилось в двух фрагментах. Анализ места слома дает возможность предположить, что фибула была сломана в древности.

Фрагмент фибулы оп. Б 2230/1 (рис. 1, 5, 5 '). Место находки: Ярославская обл., Мышкин-ский р-н, точнее не известно.

По типологии Г.Ф. Корзухиной отнесена к типу V.4 (Корзухина, 1978. С. 30). По Е.Л. Гороховскому фибулу можно отнести к варианту Б типа 2 VII Днепро-Волжской серии, датирующемуся кон. III – нач. IV в. н.э. (Гороховський, 1982. С. 25–28, 32).

Украшение выполнено литьем по восковой модели. Поверхность обработана напильником и зашлифована. В гнездах эмали нет, вероятно, ее не было там изначально.

Фибула ГИМ 39250, оп. Б 328/67 (рис. 1, 6, 6 '). Место находки: Российская империя, Рязан-ская губ., Рязанский уезд, с. Кузьминское. Фибула была найдена в погребении 21 и располагалась у правого плеча. Комплекс датируется второй третью – сер. IV в. н.э. (Ахмедов, 2018. С. 662). Могильник исследовался А.И. Черепниным в 1894 г.

По типологии Г.Ф. Корзухиной тип V.4 (Корзухина, 1978. С. 30). От рассмотренных выше фибул ее отличает декор ромбического поля. По Е.Л. Гороховскому относится к варианту Б ти-па 2 VI Балто-Днепро-Окской серии, датирующемуся сер. – второй пол. III в. н.э. (Гороховський, 1982. С. 25–28, 32).

Фибула выполнена литьем по восковой модели, игла кованая. Поверхность хорошо заглажена бытовой полировкой. При трасологическом анализе была отмечена продолжительная эксплуатация фибулы. Место примыкания иглы к ободу сильно истерто и деформировано. Эмаль присутствует в большом щитке и дисковидных полях, цвет – красный. Сохранившаяся эмаль с пузырями, причины дефекта не удалось установить.

Вероятно, продолжительной эксплуатацией может быть объяснено расхождение в датировке этого типа фибул по Е.Л. Гороховскому и датировке погребального комплекса.

Фибула ГИМ 108522, оп. Б 1975/99 (рис. 1, 7, 7 ') Место находки: Россия, Рязанская обл., Рязанский р-н, с. Кораблино. Фибула была найдена И.В. Белоцерковской в погребении 39, мыс 2, входила в состав головного убора. Дополнялась двумя шумящими привесками. Комплекс датируется III – сер. IV в. (Белоцерковская 1998. С. 48; Белоцерковская 2007. С. 190–192, 198). По типологии Г.Ф. Корзухиной тип V.4 (Корзухина, 1978. С. 30). По Е.Л. Гороховскому ее можно отнести к VII Днепро-Волжской серии, но ни к одному из типов, которые определяются формой центрального щитка. У этого украшения он имеет форму диска, которая не рассматривается в типологии (Гороховський, 1982. С. 25–28, 32). Период бытования этой серии совпадает с датировкой комплекса.

Фибула выполнена литьем по восковой модели, постлитейной обработки не зафиксировано. Эмалевые вставки в гнездах отсутствуют, вероятно, их не было изначально. В первой публикации упоминается эмаль (Белоцерковская, 1998), возможно, за нее были приняты следы коррозии. Способ формирования модели разительно отличается от рассмотренных выше украшений. Весь декор сформирован лепкой, в том числе перемычки в гнездах и выступы-лунницы. Эта техника характерна для изделий рязано-окских финнов и отличается от вещей круга эмалей, где элементы вырезали в воске.

Все рассмотренные подковообразные фибулы относятся к одному типу по классификации Г.Ф. Корзухиной и отличаются только оформлением ромбического щитка. В гнездах некоторых фибул не зафиксирована эмаль. С точки зрения металлообработки наиболее качественно выполнены украшения из Виленского музея, Кузьминского могильника и фибула из Мышкин-ского р-на. Качество изготовления фибулы из Мурома невозможно установить из-за ее сохранности. Фибулы из Кирьяново и Дьяково городища уступают по качеству, на них отмечены различные браки (недолив и неслитина). Украшение из Кораблино разительно отличается от остальных. Можно предполагать, что эта фибула является местным подражанием вещам круга эмалей.

Заметим также, что практически все подковообразные фибулы из рассмотренных выше, для которых возможно достоверно установить обстоятельства находки, обнаружены в комплексах более позднего времени. Исключением является фибула из Кораблино. Такой разрыв во времени их бытования по хронологии Е.Л. Гороховского и хроноиндикаторами комплексов может быть обусловлен ценностью этих украшений для их носителей. В отдельных случаях можно предположить, что вещи сохранились в качестве лома для литья.

Гривны

Гривна с эмалевой вставкой ГИМ 44263, оп. Б 1686/157 (рис. 2, 7, 7  ') Место находки: Российская империя, Тамбовская губ., Елатомский уезд, с. Кошибеево. Работы проводились под руководством В.Н. Глазова в 1902 г. Украшение располагалось в районе шеи в женском погребении 66 (Шитов, 1988. С. 26). По сопутствующему инвентарю погребение датируется первой пол. III в. н.э. (Ахмедов, 2018. С. 649). По другой версии погребение может быть датировано кон. II – первой пол. III в. н.э. (Голдина, Красноперов, 2012. С. 18)

Украшение уникальное и не имеет аналогов. Гнезда заполнены красной эмалью. Плохая сохранность позволяет определить только то, что гривна выполнена в технике литья. Вероятно, для постлитейной обработки применен напильник.

Гривна витая ГИМ 39250, оп. Б 328/247 (рис. 2, 8, 8 '). Место находки: Российская империя, Рязанская губ., Рязанский уезд, с. Кузьминское. Найдена в мужском погребении 69, датирующемся кон. IV – нач. V в. н.э.

Гривна витая с округлыми петлями на концах. Изготовлена способом ковки, подробнее процесс создания такого украшения описан ранее (Биркина, 2020. С. 255).

В свод Г.Ф. Корзухиной гривна не вошла, так как в то время такой тип украшений не соотносили с вещами круга варварских эмалей. Позднее она неоднократно была опубликована (Брянский клад…, 2018. С. 157, 410. Рис. 113 ; Ахмедов, 2018. С. 649). Такие изделия входят в состав Брянского, Мощинского, Межигорского, Глажевского кладов (подробнее см.: Воронятов, Хомякова, 2018).

Подвески

Лунница ГИМ 44722, оп. В 299/1 (рис. 2, 1, 1 '). Место находки: Российская империя, Вилен-ская губ., Свенцинский уезд, Межаны. По учетной документации ГИМ найдена на курганном могильнике Ф.В. Покровским в 1895 г. В публикации у Г.Ф. Корзухиной украшение не указано.

Лунница двурогая с дисками на концах. Наличие полей для эмали только на дисках отличает ее от стилистически близких подвесок, которые происходят с территории Среднего Поднепровья. По типологии Г.Ф. Корзухиной соотносится с типом I (Корзухина, 1978. С. 47). Датируется кон. II – III в. н.э. (Обломский, Терпиловский 2007. С. 119–123).

Украшение выполнено способом литья по восковой модели, на поверхности следы от напильника, которым осуществлялась постлитейная обработка.

Лунница ГИМ 6915, оп. Б 1499/27 (рис. 2, 2, 2 '). Место находки: Черниговская губ., Остер-ский уезд, с. Вишенки, сборы Яновского.

Лунница двурогая, в гнездах вставки красной эмали. Украшение выполнено способом литья по восковой модели, присутствует брак – неслитина. Поверхность хорошо заполирована, орнамент нанесен на восковую модель.

По типологии Г.Ф. Корзухиной соотносится с типом I (Корзухина, 1978. С. 47). Датируется кон. II – III в. н.э. (Обломский, Терпиловский 2007. С. 119–123).

Лунницы с Щепиловского городища Место находки: Тульская обл., Ленинский р-н, городище близ д. Щепилово. Они опубликованы автором раскопок (Изюмова, 1958. С. 203) и приводятся в своде Г.Ф. Корзухиной (Корзухина, 1978. С. 75).

ГИМ 83491, оп. Б 874/145 (рис. 2, 3, 3 '). Была найдена в ходе разведок в Тульской обл. в 1951 г. С.А. Изюмовой. Считалась утраченной (Воронцов, 2020. С. 265).

Лунница двурогая, гнезда заполнены красной эмалью. Лунница выполнена литьем по восковой модели, из-за плохой сохранности невозможно определить другие аспекты изготовления украшения.

Вторая лунница ГИМ 84012, оп. Б1065/90 найдена в ходе раскопок в 1952 г. Она имеет очень плохую сохранность, что не позволяет определить технологические аспекты.

По типологии Г.Ф. Корзухиной они соотносятся с типом I (Корзухина, 1978. С. 47). Датируются кон. II – III в. н.э. (Обломский, Терпиловский 2007. С. 119–123). На основании исследований А.М. Воронцова, проведенных на памятнике, можно уточнить датировку: сер. – вторая пол. III в. н.э. (Воронцов, 2013. С. 64).

Подвеска/звено цепи ГИМ 103080, оп. Б 1624/12 (рис. 2, 4, 4 ') Место находки: Рязанская обл., Пронский р-н, г. Пронск. Найдена М.В. Фехнер в 1971 г.

Имеет прямоугольную форму. Центральное поле подвески украшено геометрической композицией с эмалевыми вставками разных цветов (красного, предположительно – зеленого и синего).

По мнению автора раскопок, слой, в котором была обнаружена подвеска, относится к древностям городецкой культуры (Мальм, Фехнер, 1974. С. 195), но, возможно, этот слой связан с мощинским населением (Ахмедов, 2018. С. 649).

Подвеска из Пронска не имеет аналогов среди вещей круга варварских эмалей. В свод Г.Ф. Корзухиной это украшение не вошло. Можно предполагать, что оно датируется кон. II – III в. н.э. (Обломский, Терпиловский 2007. С. 119–123).

Украшение сделано способом литья по восковой модели, которая была выполнена на очень высоком уровне. Линейный орнамент нанесен на воск, металлическое изделие после изготовления тщательно заполировано. Проволочные кольца сделаны ковкой.

Ромбическая подвеска ГИМ 6915, оп. Б 1499/27 (рис. 2, 6, 6 '). Место находки: Черниговская губ., Остерский уезд, с. Вишенки, сборы Яновского.

Ромбической формы, на каждом из углов по массивному ушку, центральное поле украшено линиями, пересекающимися в центре.

Опубликована в своде Г.Ф. Корзухиной и определена как звено цепи. Стилистически не похожа на украшения круга варварских эмалей. Однако при трасологическом анализе было замечено, что технологические аспекты роднят ее с вещами круга эмалей. Среди них можно выделить: характер обработки поверхности и формирование края напильником; способ формирования ушек. Форма и массивность ушек идентична ушкам других привесок на вещах круга эмалей, у изделий других культур они разительно отличаются. Основываясь на этом, было принято решение, вслед за Гали Федоровной, рассматривать эту подвеску в контексте изделий круга эмалей.

Подвеска литая, линейный орнамент нанесен уже по металлу. В районе ушек следы напильника, лицевая сторона тщательно заполирована.

Пирамидальная подвеска ГИМ 44263, оп. Б 1686/72 (рис. 2, 5, 5') Место находки: Российская империя, Тамбовская губ., Елатомский уезд, с. Кошибеево. Работы проводились под руководством В.Н. Глазова в 1902 г. Найдена в женском погребении 24. Подвеска четырехгранная с массивной петлей.

В свод Г.Ф. Корзухиной не вошла, предметы такого типа не соотносили с вещами круга варварских эмалей. С тех пор выросло количество таких подвесок, происходящих из комплексов с эмалями. Например, в состав Брянского клада входило пять отдельных подвесок, еще одна располагалась на большой цепи (Брянский клад…, 2018. С. 13). Датировать этот предмет возможно на основании комплекса. Погребение 24 относится к второй пол. III – первой пол. IV в. н.э (Белоцерковская, 2007. С. 201–203, Румянцева, 2007. С. 218).

Подвеска выполнена литьем по восковой модели, в нижней части брак – недолив. Поверхность украшения тщательно зашлифована и заполирована.

Пластинчатый венчик/гривна ГИМ 44263, оп. Б 1686/63 (рис. 2, 9, 9'). Место находки: Российская империя, Тамбовская губ., Елатомский уезд, с. Кошибеево. Работы проводились под руководством В.Н. Глазова в 1902 г. Найдена в женском погребении 24.

Украшение из круглого дрота, концы раскованы в пластины. Пластинчатые окончания декорированы окружностями, а часть дрота, примыкающая к этим концам, декорирована зигзагом. Зафиксированы следы ремонта с помощью штифтов.

Была определена как венчик и включена в эту работу на основании технологических особенностей. Первой, из которых можно назвать вид и форму чеканного орнамента с использованием сложнопрофилированного инструмента. Такой декор встречен на некоторых типах венчиков круга эмалей (Брянский, Мощинский, Троицкий клады и др.), для культуры рязано-окских финнов исполнения орнамента в такой технике не характерно. Кроме того, на украшении присутствуют характерные технологические следы: от процесса расковки на обратной стороне пластины и от опоры изделия о край наковальни. Они также характерны для подобных веничков, но не зафиксированы ни на одном подобном изделии культуры рязано-окских финнов и близких им. Эти аспекты роднят их с пластинчатыми венчиками, которые исследователи относят к украшениям круга варварских эмалей (Родинкова, 2018. С. 67).

На основании комплекса это украшение датировано второй пол. III – первой пол. IV в. н.э (Белоцерковская, 2007. С. 201–203, Румянцева, 2007. С. 218).

Фибулы

Фибула ГИМ 45134, оп. Б 1150/10 (рис. 3, 1, 1 '). Место находки: Смоленская губ. В учетной документации ГИМ указано, что точное местонахождение неизвестно. Однако П.Н. Третьяков пишет, что эта фибула была найдена в ходе работ В.И. Сизова на длинных курганах в верховьях Днепра (Третьяков, 1953. С. 233, 235. Рис. 50 ). Место находки в своде Г.Ф. Корзухиной: земли смоленских ямщиков, называемые “Ямщичина”, в 8.5 км от Смоленска вверх по Днепру, на его правом берегу ниже впадения в Днепр речки Колодни. Раскопки В.И. Сизова в 1903 г. (Корзухина, 1978. С. 86).

Фибула дисковидной формы. Поля заполнены красной и зеленой эмалью.

По классификации Г.Ф. Корзухиной, относится к типу VI.2 (Корзухина, 1978. С. 32). Предмет может датироваться кон. II – III в. н.э. (Обломский, Терпиловский 2007. С. 119–123), в своде Г.Ф. Корзухиной фибула отнесена к IV в н.э. (Корзухина, 1978. С. 54).

Украшение выполнено литьем по выплавляемой модели, весь декор нанесен на воск и доработан после изготовления изделия в металле. Качество отливки высокое, из дефектов только незначительные заливы в острых углах ажурных отверстий. Поверхность хорошо заполирована, но утверждать, что это бытовая полировка, невозможно.

Фибула треугольная ГИМ 45134, оп. Б 1150/9 (рис. 3, 3, 3 '). Место находки по документации ГИМ: Смоленская губ., точное местонахождение неизвестно. По своду Г.Ф. Корзухиной: д. Дрокова Демидовского р-на, Смоленской обл., в поверхностном слое длинного кургана (Корзухина, 1978. С. 86).

Ажурная фибула треугольной формы (процветшая) с красной и желтой эмалью, поверхность фибулы луженая.

По типологии Г.Ф. Корзухиной относится к типу III.3 (Корзухина, 1978. С. 24–25). Украшение может быть отнесено к финалу второй стадии развития предметов и датировано III в. н.э. (Обломский, Терпиловский 2007. С. 119–123).

Фибула выполнена литьем по выплавляемой модели. Из-за реставрационных работ многие технологические аспекты не доступны для исследования. Можно отметить, что украшение покрыто лужением. Изначально поверхность была подготовлена напильником и на нее способом натирания нанесено олово.

Фибула Т-образная ГИМ 54791, оп. Б 301/793 (рис. 3, 2, 2 '). Место находки: по документации ГИМ: Тульская губ. (?). По своду Г.Ф. Корзухиной: д. Федяшева Белевского р-на Тульской обл. Случайная находка на городище, 1890 г. (Корзухина, 1978. С. 75).

В гнездах фиксируется эмаль красного цвета. По классификации Г.Ф. Корзухиной относится к типу II.2 (Корзухина, 1978. С. 23). По классификации Е.Л. Гороховского относится к III серии Т‑образных фибул (Гороховский, 1982. С. 129).

Украшение выполнено литьем по выплавляемой модели, точечный орнамент на гребнях был нанесен еще на восковой модели. Из-за качественной постлитейной полировки невозможно реконструировать время нанесения орнамента на крестообразной ножке. В остальном технология производства ничем не отличается от перекладчатых фибул из Брянского клада (Биркина, 2020. С. 252).

Фибула треугольная оп. Б 2229/1 (рис. 3, 4, 4'). Место находки неизвестно. По типологии Г.Ф. Корзухиной относится к типу III.2 (Корзухина, 1978. С. 24) Датируется кон. II – III в. н.э. (Обломский, Терпиловский, 2007. С. 119–123).

Треугольная фибула с полями, заполненными красной и зеленой эмалью. На фибуле следы ремонта – иглоприемник был утрачен в ходе эксплуатации. Украшение покрыто слоем патины, что не позволяет достоверно реконструировать технологические приемы. Уверено можно говорить только о том, что оно выполнено способом литья по выплавляемой модели. На лицевой стороне отсутствуют следы литейного брака. При ремонте на оставшемся фрагменте иглоприемника было просверлено сквозное отверстие, в которое пропустили кованую проволоку. Она продолжительное время выполняла функции иглоприемника, об этом свидетельствует ее истертость.

Коллекция вещей с Огубского городища ГИМ 55225, оп. Б 319 (рис. 4).

Место находки: Российская империя, Калужская губ., Малоярославецкий уезд, на берегу р. Огубянки, близ д. Огуби. Раскопки В.А. Городцова в 1923 г. Некоторые предметы приводятся Г.Ф. Корзухиной (Корзухина,1978. С. 75), И.В. Бе-лоцерковской (Белоцерковская 1994. С. 78–93), А.М. Воронцовым (Воронцов, 2020). Хронологические рамки коллекции можно определить всем периодом бытования украшений круга эмалей с кон. II по кон. IV в. н.э. (Обломский, Терпиловский 2007. С. 120–124).

С Огубского городища происходит репрезентативная коллекция предметов круга варварских эмалей (Городцов, 1926. С. 121), из которой опубликована лишь малая часть. При этом далеко не все опубликованные вещи были идентифицированы. В первую очередь это связано с плохой сохранностью украшений.

В данной статье приводятся все предметы, происходящие с памятника, которые удалось идентифицировать и интерпретировать как вещи круга эмалей. О месте приводимых ниже украшений на памятнике говорить невозможно из-за неполной полевой документации.

Идентификация принадлежности предметов к траншеям и землянкам произведена на основании учетной документации ГИМ.

Фрагмент фибулы треугольной (рис. 4, 1, 1 '), траншея V.

Фибула очень плохой сохранности, из-за этого при публикации материалов Г.Ф. Корзухина не смогла ее идентифицировать (Корзухина, 1978. С. 75).

Был восстановлен фрагмент ножки фибулы, в гнездах сохранилась красная эмаль.

По классификации Г.Ф. Корзухиной относится к типу III.1 фибул (Корзухина, 1978. С. 24. Табл. 23 , 1 , 2 ). Датируется в рамках кон. II–III в. н.э. (Обломский, Терпиловский 2007. С. 120–124).

Технологические особенности определить невозможно.

Звено цепи (рис. 4, 2, 2 '), землянки 6, 8, 9, 16 (точнее не определяется).

Звено ажурное подпрямоугольной формы. Сейчас в гнездах эмаль желтого цвета, но изначально была красная и белая.

Датируется кон. II – III в. н.э. (Обломский, Терпиловский 2007. С. 120–124).

Поверхность украшения в ходе реставрационных работ утратила большинство технологических следов. Можно сказать, что звено выполнено литьем по восковой модели, орнамент, вероятно, нанесен уже по металлу. В прямоугольных прорезях украшения, фиксируется сильная истертость металла, свидетельствующая о продолжительной эксплуатации.

Лунница фрагментированная (рис. 4, 3, 3'), землянка 9, пересечение траншей II и III. Считалась утраченной (Воронцов, 2020. С. 270).

От лунницы сохранилось три фрагмента: ушко и два дисковидных окончания с гнездами для эмали. Основываясь на анализе сохранившихся фрагментов можно говорить, что в центре лунницы было или эмалевое поле, или сквозное треугольное отверстие.

По типологии Г.Ф. Корзухиной соотносится с типом I (Корзухина, 1978. С. 47). Датируется кон. II – III в. н.э. (Обломский, Терпиловский, 2007. С. 120–124).

Сохранность предмета не позволяет реконструировать процесс изготовления.

Фрагмент подковообразной фибулы (рис. 4, 4, 4 ').

Сохранились только дисковидное окончание фибулы и часть граненого обода. Обод треугольный в сечении. Диск разделен на две части, одна металлическая, а вторая с выемкой, следов эмали не зафиксировано.

О датировке и технологических особенностях этого украшения говорить невозможно.

Зажим (рис. 4, 5, 5 ').

Зажим изготовлен из сложенной вдвое пластины. На лицевой поверхности по краю нанесен орнамент точками.

Такие зажимы входят в состав цепей типа Борзны. Датируется в рамках всего периода бытования вещей круга эмалей.

Предмет изготовлен из литой заготовки, которая потом была раскована под нужную форму и размеры. Сохранность не позволяет говорить об использовании ножниц или других инструментов для обработки края. Орнаментация нанесена уже на металл.

Подвеска пирамидальная (рис. 4, 6, 6 '), землянка 19, траншея IV.

Подвеска четырехгранная с массивной петлей. Вероятно, на памятнике было найдено больше таких подвесок (Городцов, 1926. С. 119–120), но из-за сохранности сейчас можно идентифицировать только одну из них.

Имеет широкую датировку в рамках всего периода бытования подобных вещей. Из технологических приемов можно реконструировать только использование литья как основного формообразующего приема.

Цепь (рис. 4, 7, 7 '), землянка 19, траншея IV.

Четыре фрагмента цепи, состоящих из нескольких звеньев (от двух до пяти). Из подтреугольной в сечении проволоки. Характер обработки и некоторые технологические аспекты позволяют предполагать, что эти фрагменты могут быть частями от больших цепей. В пользу этой версии свидетельствует и находка ажурного звена с эмалевыми вставками.

Цепь, вероятно, выполнена ковкой, однако реконструкция этого приема возможна только на основании привлечения сведений об аналогичных изделиях.

Обойма, вероятно, от вайнаги (рис. 4, 8, 8 '), землянка 19, траншея IV.

Обойма подпрямоугольной формы, орнаментированная полусферами. Аналогичные по орнаментации и метрическим параметрам обоймы входят в состав венчика из Мощинского клада (Булычов, 1899. Табл. XII ). Подобная обойма происходит из Паниковца (Обломский, 2018. С. 632, 633). На этом основании было решено указать украшение в публикации.

Обойма выполнена ковкой, орнамент нанесен с использованием чекана и мягкой подкладной подушечки, о других особенностях украшения невозможно судить.

Браслет (рис. 4, 9, 9 '), траншея IV.

Браслет подпрямоугольный в сечении, на концах и в центральной части выступы прямоугольной формы. Подобные браслеты найдены в составе Мощинского клада и в одном из мужских погребений Кошибеевского могильника (Ахмедов, 2018. С. 649), встречаются на Дону. Исследователи относят украшения из Подонья к вещам круга эмалей (Обломский, 2018. С. 620–623).

Браслет литой, на одном из ребер четко видны место срезания воска и образовавшийся валик. Способ нанесения орнамента восстановить невозможно.

Фибула с кнопкой (рис. 4, 10, 10 '), землянки 6, 8, 9, 16 (точнее не определяется).

Фибула Окского типа. Такие изделия характерны для мощинской культуры (Воронцов, 2018. С. 95), также они входят в состав Мощинского, Брянского кладов, клада в устье. р. Красивая меча и комплекса из Паниковеца. Относится к варианту 1 окских фибул с кнопкой (Воронцов, 2018. С. 103). По классификации И.Р. Ахмедова тип 1В (Ахмедов, 2019. С. 8).

Датировать предмет можно в рамках второй пол. III в. н.э.

Фибула выполнена литьем по выплавляемой модели, после чего поверхность была хорошо зашлифована и заполирована. Внутренняя сторона не подвергалась постлитейной обработке.

Большинство из описанных выше предметов происходят с территории лесной зоны Восточной Европы, из ареала культур, не относящихся к носителям предметов круга варварских выемчатых эмалей. Предметы, найденные в границах мощинской, дьяковской культур и культуры рязано-окских финнов, вероятно, следует связывать с каким-то культурным импульсом из Поднепровья. Заметим также, что в ряде комплексов, где на основании анализа сопутствующего материала можно уверенно установить датировку, предметы круга варварских эмалей нередко переживают время их бытования в Поднепровье. В ряде случаев это может быть связано с продолжительной эксплуатацией украшения. Об этом свидетельствуют следы изношенности и ремонта. Возможно, некоторые предметы являлись дериватами, изготовленными местными ювелирами по образцу понравившихся украшений или собирались в качестве металлического лома, как подковообразная фибула с городища Дьяково. Отдельные украшения, как фибула из Кирьяново, могут считаться повторно использованными и сильно пережившими период бытования украшений такого типа. Несомненно, важное место занимает фибула из Кораблино, произведенная в местной технологической традиции, но подражающая изделиям круга эмалей.

Нередко документация, доступная исследователю, крайне скудна и не позволяет уверенно реконструировать место предмета на памятнике. В этом случае датировать украшение возможно только на основании общей периодизации, предложенной А.М. Обломским и Р.В. Терпиловским (Обломский, Терпиловский, 2007. С. 120–124). Однако для культур лесной зоны это не всегда правомерно.

Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках проекта № 18-09-40093.