Российская археология, 2022, № 2, стр. 47-59

Многослойное поселение Ямгорт I (рис. 1, А) было открыто в 1994 г. разведочным отрядом Е.И. Кочегова и Н.В. Федоровой (Косинская, Федорова, 1994; Аксянова и др., 2005). На площади поселения было обнаружено 11 объектов различных типов, на отмели собраны артефакты, представленные обломками керамических сосудов и каменными орудиями (Аксянова и др., 2005). При повторном обследовании (мониторинге) в 2014 г. отрядом ООО “Ямальская археологическая экспедиция” под руководством С.И. Цембалюк в границах поселения было зафиксировано еще пять жилищных впадин.

Рис. 1.

Общая схема поселения Ямгорт I (А) и раскопа (Б). Условные обозначения: а – кустарники, б – базовые станции тахеометрического хода, в – реперная точка тахеометрической съемки, г – поворотные точки границ охранной зоны ОКН, д – границы охранной зоны ОКН, е – границы раскопа, ж – контуры жилищных западин, з – береговой обрыв.

Fig. 1. General schematic map of the Yamgort I settlement (A) and the excavation site (Б)

Изучение событий, сопутствующих расселению человека в высоких широтах, и проблем адаптации к условиям Арктики является сегодня одной из основополагающих задач для северной археологии. Актуальными вопросами остаются уточнение хронологии культур и определение их соотношения с климатическими и ландшафтными условиями, существовавшими здесь в конце IV–II тыс. до н.э. Большой интерес представляет также взгляд на хозяйственную деятельность древнего населения Арктики и Субарктики сквозь призму почвенных следов и геохимических индикаторов. Решение поставленных задач возможно получить, в том числе, исследуя культурные слои древних поселений методами естественных наук. Примером подобного рода исследований для Западносибирского Заполярья является изучение культурного слоя энеолитического поселения оседлых рыболовов Горный Самотнел-1 в Приуральском р-не ЯНАО (Тупахина, Тупахин, 2018). Следующим этапом работ в этом направлении стало изучение культурного слоя поселения Ямгорт I на реке Сыня (Шурышкарский р-н ЯНАО).

Комплексное изучение археологических объектов с привлечением методов естественных дисциплин заметно дополняет существующие представления как о духовной и хозяйственной жизни древних народов, так и о роли природной среды в сложении того или иного хозяйственно-культурного типа.

Особенностью отечественных исследований является значительное внимание к вопросам реконструкции погребального обряда древних народов (изучение курганов), тогда как за рубежом основное внимание уделяется изучению поселений. Поселенческие памятники исследованы мало, а полученные в ходе их изучения материалы могут быть использованы для решения общих вопросов генезиса почв. Вместе с тем, только поселенческие памятники могут быть использованы при рассмотрении распределения артефактов в почвенной толще, интеграции культурного слоя в природную среду, роста природно-антропогенных наносов, и, в конечном счете, при индикации антропогенных воздействий на окружающую среду.

Рассмотрение разновозрастных культурных слоев дает возможность проследить жизнь общества и природные процессы в их динамике, изменение слоя под влиянием зональных климатических условий, оценить время восстановления почвами своих прежних свойств и функций, преобразованных деятельностью человека, т.е. оценить регенеративные свойства почв как компонента экосистем. Культурный слой – это, прежде всего, порода, хотя и имеющая двойственную природно-антропогенную основу. Он состоит из артефактов и заполнителя. Заполнитель культурного слоя обычно формируется из материала исходной почвы или породы с примесью остатков строительного и бытового мусора (Урусевская, Соловьева-Волынская, Таргульян, 1989).

Современные природно-климатические условия района работ. Рельеф района представлен куполовидными возвышенностями, широкое распространение имеют полого-увалистые, плоские равнины и заболоченные низины. В направлении долин рек и ручьев вытянуты увалы. Долины рек достигают нескольких километров. Исследуемое поселение расположено на правой пологой террасе р. Сыня. Здесь в реку впадает небольшой безымянный ручей. Терраса высотой 3 м от песчаной береговой отмели к востоку от ручья образует гриву. Поверхность террасы слабонаклонная с небольшими вытянутыми гривами и депрессиями округлой формы. Фактически раскоп находится на поверхности гривы. Грива длиной около 280 м и шириной около 50 м ограничена с севера руслом р. Сыня, с юга – широкой поймой ручья, с запада – его руслом.

В системе физико-географического районирования поселение располагается в Войкарской подпровинции Северо-Сосьвинской провинции лесной равнинной широтно-зональной области Западно-Сибирской равнины (Физико-географическое…, 1973) северо-таежных ландшафтов. Лесной ярус региона представлен лиственницей, елью, березой, кедром, на поселении лес смешанный редкостойный 4К3Е3Б. Сомкнутость крон варьирует в пределах 5–7 баллов. Высота кедра изменяется от 2 до 25 м, диаметр ствола от 5 до 20 см; высота ели от 2 до 23 м, диаметр ствола от 4 до 20 см; высота березы от 1.8 до 23 м, диаметр ствола от 4 до 10 см. Для подлеска характерны куртины карликовой березы. Кустарниковый ярус представлен можжевельником, шиповником. Травяно-кустарничковый ярус представлен багульником, шикшей, брусникой, голубикой, морошкой, хвощами, осоками. Мохово-лишайниковый ярус сформирован сфагнумом, зелеными мхами. Проективное покрытие мохово-лишайникового яруса 80–90%. На дренированных водораздельных пространствах в напочвенном покрове господствуют лишайники, в понижениях – сфагновые мхи. Почвообразующими породами служат четвертичные песчаные отложения водно-ледникового генезиса, на которых формируются подзолы иллювиально-железистые. Климат характеризуется количеством осадков 400–460 мм в год. Средние температуры января минус 22°С, июля – плюс 14°С. Относительно невысокие летние температуры не обеспечивают большого испарения, наблюдается высокая влажность атмосферы и почв.

Конструктивные особенности жилищ поселения Ямгорт I. При планировании стратегии исследования и выбора методики раскопок учитывалась как многослойность комплекса, так и разнотипность составляющих его объектов (рис. 1). Из 16 впадин 15 имеют округлую форму и относительно небольшие размеры, в связи с чем, по многочисленным аналогиям, соотносятся с эпохой средневековья. Выбранная нами для изучения 16-я впадина выделялась вытянутыми прямоугольными пропорциями и внушительным размером – около 145 м² по внешнему контуру обваловки. В центре предполагаемого жилища зафиксирован котлован размером 3 × 10 м, глубиной около 2 м, с видимыми современными антропогенными нарушениями. Предварительно жилище было отнесено к эпохе энеолита (Аксянова и др., 2005).

В процессе работ стало очевидно, что глубокий котлован не являлся частью исследуемого жилища, а представлял более древнее сооружение. Таким образом, нами было изучено два жилища.

Жилище 1 (рис. 1, Б) представляло собой полуземлянку с котлованом глубиной 70 см от древней дневной поверхности. Деревянные конструкции фиксируются слабо по остаткам истлевшего кедра. Столбовые ямы также слабо выражены, единичны. Очаг в виде аморфного прокала малой мощности отмечен в западной части жилища. Мощная обваловка шириной в 1 м оконтуривает постройку. В заполнении котлована жилища встречена в основном керамика эпохи позднего бронзового века, относящаяся к хэяхинской культуре. Также много фрагментов керамики энеолитической ясунской культуры и единично, в верхних горизонтах, эпохи раннего средневековья. Поскольку керамика эпохи энеолита и раннего средневековья находилась только в переотложенном состоянии, а керамика эпохи поздней бронзы в первоначальном, следует датировать это жилище эпохой позднего бронзового века.

Жилище 2 (рис. 1, Б) представляло собой землянку, глубиной 2 м от современной дневной поверхности, глубина котлована, зафиксированная в материке, – 75 см. Таким образом, можно предположить, что реальная глубина котлована от древней дневной поверхности могла составлять около 150 см. Длина помещения 10, ширина 3 м. Поскольку жилище было разрушено поздней постройкой еще в древности, а в наше время – грабительским вкопом, сохранились только пол и небольшое пространство над ним. На дне ямы обнажились деревянные конструкции, представляющие собой завалившиеся стены, крышу или нары. Выявлены остатки хорошо сохранившихся нижних частей опорных конструкций в количестве 57 штук. Столбы, изготовленные из березы, имели небольшой диаметр – около 20 см и располагались часто по всему периметру. Глубина столбовых ям – от 20 до 40 см. Половина поверхности пола жилища выстлана плотной толстой травяной подстилкой, служившей утеплителем помещения. Следов очага не обнаружено. Единственным возможным выходом из жилища можно считать промежуток между столбами в квадрате Г-9. На полу и среди остатков сгоревших конструкций встречена только энеолитическая керамика, относящаяся к ясунской культуре.

Коллекция каменных артефактов включает всего два изделия.

Кварцитовый пластинчатый отщеп (рис. 2, 6). Размеры: 2.7 × 1.7 × 0.5 см. Отщеп снят с кварцитового нуклеуса. Размеры изделия и расположение острой грани теоретически дают основания отнести данный артефакт к категории скребков либо миниатюрных резчиков.

Рис. 2.

Поселение Ямгорт I. Керамический комплекс поселения (1–5 – первая группа, 8–11 – вторая группа, 12–15 – третья группа) и каменные орудия эпохи бронзы (6 – отщеп, 7 – рубящее орудие).

Fig. 2. Yamgort I. Pottery complex of the settlement and lithic tools of the Bronze Age

Фрагмент заготовки рубящего орудия из мелкозернистой плотной породы (рис. 2, 7). Размеры: 7.0 × 3.9 × 1.7 см. Изделие вытянутой трапециевидной формы, поперечный слом приходится на широкую часть орудия. По длинным граням изделия, на одной из плоскостей, абразивной обработкой сформированы ребра будущего орудия, однако формообразование не было завершено. Общий вид орудия можно интерпретировать как заготовку тесла, прошедшую первичное формообразование и сломавшуюся в ходе тонкой подправки.

В слое также были встречены колотые и целые гальки, обломки камней различной структуры.

Керамический комплекс многослойного памятника Ямгорт I можно разделить на три разновременных группы.

К первой группе относятся фрагменты керамических сосудов, отличительными особенностями которых являются: двойной ряд ямок на венчике, орнаментация стенок сплошным полем из оттисков гребенчатого штампа, круглодонность, остатки охры на всех стенках сосудов (рис. 2, 1–5). Прямые аналогии данной керамики находятся на поселении Лов-санг-хум II в Шурышкарском р-не ЯНАО, выше по течению реки Сыня от исследуемого поселения Ямгорт I. По аналогиям керамике комплекс датируется III тыс. до н.э. Всего в жилище обнаружено около 90 фрагментов, относящихся к ясунской культуре эпохи энеолита.

Ко второй, самой многочисленной группе, относятся фрагменты и развалы сосудов, особенность которых в орнаментальной композиции, составленной из оттисков мелкоструйчатого штампа, наличии ямок под венчиком и на тулове, плоскодонности (рис. 2, 6–11). Керамический комплекс идентичен керамике хэяхинской культуры стоянок Хэяхинской и Корчаги 1А (Лашук, Хлобыстин, 1986; Хлобыстин. 1967), поселения Салехард-4 (Тупахина, Тупахин, 2019), датированного радиоуглеродным методом XIII–X вв. до н.э. Таким образом, по вещественным материалам можно с уверенностью утверждать принадлежность выявленного жилища к хэяхинской культуре эпохи бронзы.

Третья группа – самая малочисленная и датируется эпохой раннего средневековья. Все выявленные фрагменты сосудов относятся к зеленогорскому этапу нижнеобской культуры (рис. 2, 12–15). Характерными признаками считаются горшковидная форма с выделенной шейкой, как редкое исключение – закрытые чаши и сосуды котловидной формы, круглодонность. Для зеленогорской группы сосудов выделяются три типа по орнаментации: гребенчатая, фигурно-штампованная, желобчатая керамика (Морозов, 1993).

Результаты изучения культурных слоев поселения Ямгорт I. Химические свойства почв и культурных слоев Ямгорта представлены в таблице (табл. 1). Использованы общепринятые методы определения: углерод органический по Тюрину в традиционном пересчете на гумус; емкость катионного обмена по Бобко-Аскинази-Алешину в модификации ЦИНАО; фосфаты по Кирсанову на спектрофотометре UNICO-1200, США, 2012; pH-метр Mettler Toledo c электродом inLab-413; магнитная восприимчивость прибором KT-5; удельная электропроводность кондутометром эконика Эксперт-002-2016; гранулометрический состав пирофосфатным методом с использованием передвижной пипетки Качинского; железо оксалаторастворимых соединений по Тамму на атомно-абсорбц. спектрометре Atomic Absorption Spectrometer Perkin Elmer AAnalyst 400, США.

Рост почвенно-археологических наносов, рассматриваемых здесь как совокупность почвенных горизонтов и почво-грунтов культурного слоя, является следствием работы процессов осадконакопления/почвообразования. По аналогии с другими природными зонами, в частности, степи, где при использовании морфогенетических данных в комплексе с физико-химическими и радиоуглеродными, удалось измерить скорость осадконакопления для пойменных почв в периоды заброшенности на уровне 0.01 мм в год (Плеханова, 2010. С. 32; Плеханова, Иванов, Чичагова, 2001; Иванов и др., 2001), мы допускаем сходный процесс, но с другими, неизвестными нам скоростями, для нашего исследуемого ландшафта, где памятник расположен на низкой террасе речной долины в северной тайге.

В периоды, когда поселение заброшено, мы полагаем преобладание процессов осадконакопления и рост наноса вверх, в период эксплуатации человеком поселения мы предполагаем преобладание почвообразования и формирование двух контрастных горизонтов элювиирования-иллювиирования или выноса-привноса гумуса и железа, что отражается в яркой морфологической картине наличия рядом контрастных белесого/ржавого горизонтов в сочетании с максимумами фосфатов по профилю. Именно фосфатные максимумы подтверждают эксплуатацию поверхностей в древности, позволяя наши палеопочвенные построения на данном объекте.

Поскольку гранулометрический состав является одним из самых устойчивых, не подверженных диагенезу признаков почв, можно утверждать, что насыпи в квадрате Л являются материалом, взятым в древности здесь же, в пределах поселения, с глубины около 70 см и глубже от древней поверхности. В насыпи квадрата Л есть утяжеление, оно отражает вмешательство – перекопку позднего времени. Погребенные почвы квадра-та Л, а также в многослойном разрезе межжилищного пространства хорошо видны по фракциям крупной пыли и по илу, выступающими здесь маркерами трех древних поверхностей, что согласуется с археологическим материалом трех этапов эксплуатации территории в древности.

Культурные слои фиксируют древнюю поверхность, поэтому наибольшие изменения претерпевают верхние горизонты почв: преобразуется структура, увеличивается плотность, меняется водный и воздушный режимы. Во время бытования поселения культурный слой обогащается органическим веществом и фосфором; появляются многочисленные включения, связанные с деятельностью населения. Максимальное содержание гумуса отмечено в фоновой почве (свыше 5%), уверенно иллюстрируя наибольшее время формирования этой почвы и относительно более молодые участки на поселении, иными словами, антропогенную нарушенность естественных почв.

Полуторные оксиды железа имеют вариабельность в почвах от максимального значения в 0.3% в погребенных иллювиальных горизонтах почв квадратов линии 8 раскопа и близкое к нему значение в горизонте иллювиирования фоновой почвы. Интенсивность выноса-привноса гумусовых веществ и соединений железа при подзолообразовательном процессе пропорциональна времени, прошедшем с момента отсыпки насыпей (Коркина, Плеханова, 1997; Плеханова, 2000; Коркина, 1999; Махонина, Коркина, 2002). В фоновой почве иллювиально-железистый процесс иллюстрируется скачком полуторных оксидов железа 0.16–0.28% на глубине 22–32 см, что составляет +75% от содержания в элювиальном горизонте, или увеличение на две трети. В почве межжилищного пространства фиксируются три внутрипрофильных максимума, что подтверждает три этапа бытования памятника. В насыпи над культурным слоем также отражен элювиально-иллювиальный процесс как по гумусу, так и полуторными окислами железа. Этот процесс слабо отражен в насыпи квадрата Л, где скачок составляет 0.2–2.6% по гумусу (увеличение в 13 раз), но всего 0.15–0.20% по железу (+33% от содержания в элювиальном горизонте, или увеличение на треть). Магнитная восприимчивость почв также иллюстрирует гумусово-железисто-иллювиальный процесс как доминирующий в фоновой почве. В фоновой почве скачок составляет 0.32–0.68 × × 10^–5 ед СИ. В погребенных почвах она скорее плавно снижается с глубиной, показывая биогенное распределение магнитных минералов (Plekhanova, 2021), но увеличивается в почвообразующей породе, например, в фоновой почве увеличиваясь плавно с глубиной от 0.32 до 0.84 × × 10^–5 ед СИ. Насыпь квадрата Л не имеют дифференциации по магнитной восприимчивости. Фактом же является повышенная магнитная восприимчивость насыпей – около 1 × 10–5 ед СИ, и самых нижних горизонтов в наших разрезах (0.93–1.18 × 10^–5 ед СИ), что еще раз однозначно свидетельствует о происхождении материалов насыпей с уровня глубже примерно 70 см от поверхности погребенной почвы. Согласно значениям удельной электропроводности в пределах 0.01–0.03 мкСименс/см почвы являются незасоленными, что отражено и в низких значениях плотного остатка. Внутрипрофильные максимумы емкости катионного обмена также указывают на погребенные почвы, но лишь на те же, что и морфологическое строение, хотя на иных объектах в подзоне средней тайги Западной Сибири (Коркина, Плеханова, 1997) этот показатель четко зависит от времени почвообразования.

Определение содержания соединений фосфора позволяет с уверенностью проводить диагностику культурного слоя в течение длительного времени после того, как прекратилась эксплуатация поселения. При минерализации поступившего в почву органического вещества фосфор закрепляется в виде труднорастворимых фосфатов кальция, сохраняющихся сотни лет. Формируются аномальные зоны или слои концентрации этого элемента. В пределах древних поселений давно (Веллесте, 1952) отмечены значительные колебания содержания фосфатов в почве, что объясняется неоднородностью эксплуатации участков поселений. Применение фосфатного метода подтверждает и уточняет детали раскопок в различных природных зонах (Демкин, Дьяченко, 1994; Гак и др., 2014; Каширская, Плеханова и др., 2017; Плеханова, 2016; Плеханова, Ткачев, 2013). Повышение содержания фосфора в 2–3 раза по сравнению с фоном отмечается в КС памятников таежно-лесной зоны Западной Сибири (Коркина, 2001).

Погребенные горизонты почв Ямгорта в квадрате Л высоко обогащены подвижными фосфатами (вытяжка Кирсанова), до 50 мг/100 г почвы, что до 3 раз выше, чем в современной фоновой почве, где всего до 15 мг/100 г почвы, что говорит нам о поступлении органических веществ в погребенную почву во время бытования поселения. Аномально высокие значения в 88 и 92 мг/100 г почвы, которые могут быть объяснены только очень сильным антропогенным привносом органики в горизонт (превышение более чем в 6 раз от максимума фоновой почвы), отмечены в почве межжилищного пространства на глубине 50–60 см, а также в отдельном образце квадрата Е-12 на глубине –27 см.

В литературе обсуждаются два основных источника поступления фосфора в культурный слой – с остатками пищи, бытовыми отходами, экскрементами и другими органическими субстратами (“биологический” фосфор), либо с золой и костями (“минеральный фосфор”) (Каширская, Чернышева и др., 2017). При традиционном определении содержания валового фосфора либо подвижного фосфора (как в нашем случае на кислых почвах) будет фиксироваться обогащение фосфатами, хотя с археологических позиций это последствия разных типов антропогенной деятельности. Перспективным для данного поселения будет определение этих форм фосфатов в комплексе с фосфатазной активностью (Каширская и др., 2020; Каширская и др., 2018; Борисов и др., 2017).

При исследовании многослойных памятников методами геохимии выявляется стратиграфическая и планиграфическая неоднородность культурного слоя (Александровский и др., 2011). В культурный слой элементы поступают из разных источников, медь связана с металлообработкой слоев бронзового века, цинк свидетельствует о былом присутствии биомассы водной среды, прежде всего рыбы, кальций и фосфор некогда входили в состав кости и, возможно, других органических веществ (Воронин, 2018). Поскольку количества древесных колец дерева Ямгорта недостаточно для датирования объекта по аналогии с поселением Усть-Войкарским (Гурская, 2006), возможно, геохимическое изучение насыпей Ямгорта позволит получить более определенные представления о строительных растворах столь отдаленной культуры, как территориально, так и во времени.

Анализ отдельных образцов почвогрунтов поселения позволяет оценить пищу в древнем сосуде (рис. 3, Б), при допущении, что вся пища пролилась поблизости и прикрыта крупным фрагментом керамики, без промачивания поверхностными токами воды. Отметим, что осколки сосуда разбросаны в разных горизонтах на приличном расстоянии друг от друга, и непосредственно под крупным обломком содержание гумуса составляет 1.24% (табл. 2), что на уровне значений для иллювиальных горизонтов данного памятника, и может быть интерпретировано как свидетельство сохранности (непотревоженности) почвогрунта под крупным обломком.

Рис. 3.

Поселение Ямгорт I: А – стратиграфический разрез бровки по линии 8 1/2, вид с В (условные обозначения: а – дерн, б – белый песок (обваловка), в – мешаный буро-желтый песок, г – серый песок с углем, д – красно-коричневый ожелезненный (охристый) песок, е – плотный желтый песок, ж – слоистый бурый песок, материк); Б – развал сосуда в квадрате Е-12, где по почвогрунту реконструировано белковое содержание сосуда; В – почва межжилищного пространства, разрез Я-1 с морфологически выраженными современной поверхностной и двумя погребенными почвами; Г – фоновая почва, разрез Я-4.

Fig. 3. Yamgort I. Stratigraphic cross-sections (А, В, Г  ) and a collapsed vessel (Б)

Метод основан на том, что содержание фосфора в продуктах растительного и животного происхождения значительно выше, чем в минеральных субстратах (почве и почвообразующих породах) и, при попадании продукта на минеральный субстрат, последний обогащается соединениями фосфора (Демкин, Демкина, 2000. № 4. С. 73–81). Продукты питания имеют различное содержание фосфора, которое наиболее высоко в семенах конопли и мака, в сое и сыре; примерно в два раза ниже – в мясе, и наименьшее – в молоке (Сойер, 1977). Будучи помещенными в горшок, эти продукты вызывают увеличение содержания фосфатов в придонном слое заполнения по сравнению с контролем (берется верхняя часть заполнения). В развале сосуда Ямгорта разница в содержании фосфатов с фоном составляет 57.6 мг/100 г почвы, почти в 3 раза, и по таблицам (Демкин, Демкина, Удальцов, 2014. С. 148–159) соответствует не просто мясному продукту или каше, а наркотическому веществу. Следует оговориться, о применимости подобной интерпретации по вытяжкам Мачигина, к вытяжкам Кирсанова, когда последние дают значительно более высокие показатели, но делаются именно на кислых почвах, как в нашем случае. Заключим, что раздавленный горшок не был пустым либо с водой, как в трети известных случаев (Борисов и др., 2006. С. 131–134), но содержал в себе белковый продукт.

Итак, процесс элювиирования-иллювиирования в фоновой почве по гумусу наиболее ярко идет в почве насыпи, с разницей в 13 раз (0.2–2.6%), по железу иллюстрируется общим невысоким уровнем от 0.16 до 0.28%, но с увеличением на две трети, преобладающим процессом в данной природной зоне является гумусово-железисто иллювиальный.

Установлено, что гранулометрический состав материала насыпей близок составу материнских пород, вскрытых при строительстве котлована; он соответствует глубине свыше 70 см от древней поверхности и является рыхлопесчаным. Иными словами, материал насыпей взят здесь же, на глубине свыше 70 см.

Обнаружены повышенные значения форм подвижных фосфатов в насыпях жилища и в культурном слое, погребенном под насыпью в квадрате Л. В фоновой почве значения невысоки, около 15 и 13 мг на 100 г почвы, распределенные бимодально с максимумами в подстилке и иллювиальном горизонте. В слоях, насыщенных находками, имеются превышения фоновых значений фосфатов более чем в 6 раз, что однозначно отражает древнее антропогенное воздействие.

Согласно палеопочвенным свойствам, установлено три этапа эксплуатации территории (по гранулометрии, по гумусу, железу и фосфатам), причем, в разрезе межжилищного пространства поселения (рис. 3, В) морфологически выражены одна погребенная почва и культурный слой, но по химическим свойствам в профиле почвы видны еще два пика увеличения как гумуса, так и железа с фосфатами. Отметим, что почвенная лаборатория заранее не была уведомлена об этапах эксплуатации памятника, данный вывод был сделан независимо и совпал с археологической картиной. При реконструкции содержимого раздавленного сосуда упомянем наличие в нем белкового продукта.

Таким образом, совокупность данных стратиграфии, планиграфии, почвенных исследований, количественного и качественного состава коллекции находок свидетельствует о том, что многослойный памятник поселение Ямгорт I являлся местом сезонного обитания людей в эпоху энеолита, позднего бронзового века и раннего средневековья.

Работа выполнена при поддержке гранта Р-ФФИ, проект № 19-49-890003 р_а: “Реконструкция палеоэкологических условий проживания древних коллективов эпохи энеолита и бронзы Севера Западной Сибири”, с использованием ресурсов центра коллективного пользования (ЦКП) ИФХиБПП ФИЦ ПНЦБИ РАН в рамках госзадания № АААА-А18-118013190175-5.