Российская археология, 2022, № 2, стр. 172-184

В Историческом музее хранится несколько коллекций предметов, происходящих из раскопок и случайных находок из Старой Рязани. Среди них выделяются ювелирные изделия из серебра и золота. Все рассматриваемые предметы публиковались ранее, но более 60 лет назад. Цель статьи – анализ этой группы предметов, сравнение их с другими современными им вещами, попытка разобраться в происхождении и функциональной принадлежности некоторых из них. Также в оборот вводятся более качественные изображения и данные о химическом составе металла.

Первый предмет – золотая пластина с городища Старая Рязань, купленная музеем еще в 1891 г., точное место находки неизвестно (рис. 1, 1). Пластина размерами 3.7 × 3.7 см изготовлена из низкопробного золота (содержание золота в предмете 37.6%), имеет форму квадрата с чуть скругленными внутрь сторонами. В середине пластины имеется большое “окно” в форме квадрифолия. По внешнему и внутреннему контурам пластины сделан бордюр. Пластина покрыта разнообразными, не связанными между собой элементами декора: кастами с камнями и стеклами, вертикальными цилиндрическими спиралями с закрепленными на них сверху гранулами зерни и цветками. Каждая спираль имеет четыре витка. Каждый цветок состоит из пяти лепестков и выпуклой середины. Бордюры и спирали изготовлены из расплющенной круглой проволоки, декорированной винтовой нарезкой с помощью напильника¹¹. Вставки в касты сделаны из трех аметистов и сердолика. В углах пластины находится четыре пустых небольших гнезда. Обратная сторона пластины гладкая, с небольшими вдавлениями по углам. В одном из угловых гнезд проделана пробоина. У края одного из лепестков четырехлистника находится отверстие. Подробное описание, макросъемка предмета и изучение технологии производства пластины содержатся в работах Н.В. Жилиной (1995. С. 175; 2012. С. 94, 326–328. Кат. 428).

Рис. 1.

Пластина из Старой Рязани (1) и фибула (2) из коллекции Лувра (фото из личного архива автора).

Fig. 1. A plate from Old Ryazan (1) and a fibula (2) from the Louvre collection (photo from the author’s personal archive)

Впервые пластина опубликована А.А. Спицыным (1906. С 168, 174. Рис. 16). Б.А. Рыбаков высоко оценил пластину как шедевр ювелирного искусства (Рыбаков, 1948. С. 341. Рис. 90). Исследование пластины вошло во многие работы, посвященные искусству и археологии Древней Руси (Монгайт, 1955. С. 151–155; Рыбаков, 1971. Рис. 119, Аксентон, 1973. С. 25; Бочаров, 1984. С. 178, 179). Отдельную статью посвятила пластине Н.В. Жилина (1995). В качестве общестилистических аналогий декору пластины исследователями приведены такие изделия древнерусской работы, как диадема из клада в пункте Каменный Брод 1903 г. (Гущин, 1936. С. 61, 62. Рис. 16) и деталь очелья из клада Старой Рязани 1992 г. (Даркевич, Борисевич, 1995. С. 67–70). Между тем исследователи также обращали внимание на стилистическое подобие декора пластины с декором ряда западноевропейских предметов (Жилина, 1995. С. 181–184). Г.Н. Бочаров посчитал украшение работой старорязанского ювелира, хорошо знакомого с западноевропейскими образцами, приведя в качестве наиболее близкой аналогии предмету Страсбургский реликварий 1230 г. Им также была замечена стилистическая близость декора пластины с украшениями из клада Старой Рязани 1822 г., что позволило говорить о производстве изделий в одной княжеской мастерской (Бочаров, 1974. С. 178, 179). Наиболее близкой аналогией произведению по накладному декору, а именно по цилиндрическим спиралькам с зернью, по мнению Н.В. Жилиной (2012. С. 94, 95), является золотая оправа перстня с античной геммой-вставкой XI в. из Ульмского музея (Schulze-Dorrlamm, 1991. S. 76. Abb. 59).

Повторно к рассмотрению пластины автора заставила обратиться неясность функционального назначения вещи. Несмотря на большое количество работ, посвященных предмету, решение о его назначении так и не было окончательно принято. А.Л. Монгайт считал пластину киотцем для креста (Монгайт, 1955. С. 151), по предположению Н.В. Жилиной пластина могла быть концом или средокрестием креста (Жилина, 1995. С. 184). Выражаю огромную благодарность И.А. Стерлиговой, которая в личном разговоре предположила использование предмета как самостоятельного светского украшения.

Поиск аналогий предмету в онлайн-коллекциях западноевропейских музеев дал результат. В коллекции Лувра имеется предмет, названный на сайте музея “застежкой” (Fermail [Electronic resource]). Это округлая пластина с восемью выступами (рис. 1, 2). Диаметр пластины – 6.2 см. Застежка, как и пластина, покрыта разнообразными элементами декора: кастами с камнями, вертикальными цилиндрическими спиралями с закрепленными на них сверху цветками. Каждый цветок имеет шесть лепестков. Бордюры и спирали изготовлены из не декорированной проволоки. Как и в старорязанском украшении, в центре застежки находится окно, здесь круглой формы. У его края в пластине сделано отверстие для прикрепления иглы к застежке. Иглоприемник отсутствует – игла просто лежит на поверхности бордюра. Предмет происходит из коллекции В. Гая, место его находки неизвестно. В археологическом словаре застежка датируется 1250–1300 гг., местом производства указана Южная Италия, но почему – неясно (Gay, 1887. P. 703). В декоративном отношении украшение относится к кругу готического искусства. Несмотря на явные отличия в технологии производства застежки (бордюры и спирали выполнены из не декорированной проволоки) и размере украшения, на данный момент этот предмет – наиболее близкая аналогия старорязанской пластине. Можно предположить, что пластина из Старой Рязани также могла использоваться как фибула или брошь, поскольку в имеющемся около окошка отверстии могла быть закреплена подвижная игла. Возможно, после утери иглы владелец проделал пробоину в углу броши и использовал пластину в качестве ромбовидной подвески.

Однозначно утверждать, что предмет имеет западноевропейское происхождение сложно, поскольку предмет имеет ряд общестилистических аналогий как в Древней Руси, так и в Европе. Важный аргумент за западноевропейское происхождение пластины – форма окна (квадрифолий), гораздо более характерная для европейских предметов.

Второй предмет, который поступил в Государственный исторический музей из Старой Рязани, – пятилучевой серебряный колт (рис. 2, 1), найденный на участке усадьбы с жилищем на Северном городище (впервые опубликован автором раскопок: Монгайт, 1952. С. 106).

Рис. 2.

Колт с Северного городища Старой Рязани (1) и медальон из Старорязанского клада 1937/1950 гг. (2).

Fig. 2. Colt (earring with a hollow bead) from the northern settlement of Old Ryazan (1) and a medallion from the Old Ryazan hoard of 1937/1950 (2)

Вся передняя часть центрального щитка колта утрачена, также как и половина дужки. Лучи колта украшены шариками мелкой зерни. В основании по краям лучей напаяны полые полушария (было шесть, сохранилось только пять). Конец каждого из лучей украшен полушарием, под которым напаяно по четыре крупные шарика из серебра. На оборотной стороне колта помещена фигурка из серебряной проволоки, состоящая из двух повернутых в разные стороны полумесяцев с кружком над ними. Такие фигурки помещены на большинстве колтов из Старой Рязани. А.Л. Монгайт предполагал, что это схематическое изображение человеческой фигуры (Монгайт, 1955. С. 150). Подобные изображения имеются на звездчатых колтах из Тверского клада 1906 г. (Тверской клад…, 1915. Табл. I), на колтах из кладов Московского Кремля 1988 (Авдусина, Панова, 1992. С. 352)²² и 1991 гг. (Панова, 1996. С. 55)³³, на колте из с. Гладковичи Житомирской обл. (опубликован на сайте Национального музея Истории Украины), а также на колтах из Старорязанских кладов 1970 (Даркевич, Монгайт, 1978. Табл. IV, 1) и 1974 гг. (Даркевич, Фролов. 1978. Рис. 1, 2). Наиболее близкие аналогии колту – предметы из Старорязанского клада 1970 г. (Даркевич, Монгайт, 1978. Табл. IV). Также близкая аналогия по оформлению лучей и оборотной стороны – шестилучевые колты из Старорязанского клада 1937/1950 гг. Можно предположить, что и этот экземпляр, и колты из клада были изготовлены одним мастером.

Одна из наиболее интересных находок клада – серебряный медальон (рис. 2, 2). В центральном круге медальона – погрудное изображение Богоматери “Знамение” с поднятыми вверх руками. Изображение Богоматери выполнено гравировкой. Фон медальона выполнен чернью, к сожалению, плохо сохранившейся. Богоматерь одета в мафорий. Концы покрывала свисают по обеим сторонам рук. По краям и посередине одежда украшена гравированным штрихованным орнаментом. В круге, изображенном на теле Богоматери, находится схематичное изображение младенца Христа. Свободное место в круге заполнено изображениями ветвей, похожими на изображения на медальонах с процветшими крестами. Ушко в виде дутой овальной уcеченной с двух концов бусины украшено по периметру рубчатой проволокой.

Серебряные медальоны с изображениями святых находят в разных городах Древней Руси. Есть такие медальоны во Владимирских кладах 1837 и 1865 гг. (Гущин, 1936. Табл. XVI, 1; XVII, 12; Корзухина, 1954. С. 145, 146), в Киевском кладе 1901 г. (Корзухина, 1954. С. 85) и Старорязанских кладах 1868 (Новаковская-Бухман, 2015. С. 63) и 1970 гг. (Даркевич, Борисевич, 1995. Рис. 20). Подобного вида медальоны входили в состав так называемого Суздальского оплечья (Гущин, 1936. Табл. XXV; Корзухина, 1954. С. 147). Медальон с изображением архангела на черневом фоне также найден в Большом кладе Московского Кремля (Авдусина, Панова, 1992. С. 351, 352). Наиболее близкая аналогия медальону содержится в Киевском кладе 1939 г. (Макарова, 1986. Рис. 49, № 270). На данном медальоне также изображена Богоматерь с поднятыми вверх руками, а на теле Богоматери в круге изображен младенец Христос.

К несомненным шедеврам ювелирного искусства можно отнести зведчатые колты. В составе клада – три серебряных шестилучевых колта. Один из них происходит из части клада, найденной в 1937 г. У каждого из колтов отсутствует по два луча, у первого колта – верхние (рис. 3, 1), у второго – боковой и частично нижний левый (рис. 3, 2), у третьего – оба левых луча (рис. 3, 3). Колты орнаментированы почти идентичным орнаментом. В основании по краям лучей напаяны полые полушария, которые окружены рядом мелкой зерни. Конец каждого из лучей украшен полушарием, под которым напаяно по четыре крупных шарика из серебра (рис. 3, 1). На оборотной стороне двух колтов (рис. 3, 2, 3) помещена фигурка из серебряной проволоки, состоящая из двух повернутых в разные стороны полумесяцев с кружком над ними. Нужно отметить, что специфическое оформление концов лучей четырьмя дополнительными шариками на концах имеет очень мало аналогий. Один колт с подобным оформлением концов найден в с. Гладковичи Житомирской обл. Подобные колты имеются также в кладе из Старой Рязани 1974 г. (Даркевич, Фролов, 1978. Рис. 1, 2). Колты с таким же оформлением, но с пятью лучами были в составе Старорязанского клада 1970 г. (Даркевич, Монгайт, 1978. Табл. IV, 1). Возможно, подобное оформление колтов было свойственно определенному местному мастеру, который и изготовил данные изделия всех трех кладов.

Рис. 3.

Колты из Старорязанского клада 1937/1950 гг. (1–3).

Fig. 3. Colts from the Old Ryazan hoard of 1937/1950

В составе клада было четыре подвесных крестика с серебряными накладками на концах. Орнамент на всех накладках представляет собой комбинацию треугольников и ромбов, выполненных зернью. Состав камней, из которых изготовлены крестики, был определен при проведении апробации предметов из драгметаллов в Историческом музее. Первый крестик изготовлен из темно-зеленого со светло-зелеными прожилками порфирита (рис. 4, 1), второй – из темно-коричневого стеатита (рис. 4, 2). Следующий крест выполнен из серого с черными прожилками шифера (рис. 4, 3). В отличие от остальных крестиков четвертый (рис. 4, 4) изготовлен из дерева, по мнению А.Л. Монгайта, из кипариса (Монгайт, 1955. С. 151).

Рис. 4.

Кресты-тельники из Старорязанского клада 1937/1950 гг. (1–4).

Fig. 4. Pectoral crosses from the Old Ryazan hoard of 1937/1950

Подобные крестики получили в литературе название “корсунчики”. Появление их на Руси когда-то связывалось с походом Владимира на Корсунь, но никакого отношения к реальным корсунским реликвиям они не имеют (последний обзор темы, в том числе происхождения термина, см. Беляев, 2017. С. 542). Крестики из камня без обкладок довольно часто встречаются на территории Древней Руси, в основном в городах (Беляев, 2017. С. 534, 535). И.А. Стерлигова считает, что часть их произведена в Византии и попала на Русь в качестве подарков или реликвий (Стерлигова, 2013. С. 197, 198). По мнению А.Е. Мусина, кресты как минимум из одного вида камня (порфирита) могли изготавливать в Новгороде (Мусин, 2003. С. 149, 150). А.А. Остапенко привел находки заготовок крестиков из слюдоподобных пород и известняка в Старой Рязани в качестве доказательства их местного производства (Остапенко, 2015. С. 101). При этом исследователь считает, что каменные кресты изготовлены по образцу византийских изделий без существенной адаптации (Остапенко, 2015. С. 163). В Старой Рязани найдено 117 крестиков из камня, а с территории Рязанской земли происходит 186 крестиков из камней различных пород (Остапенко, 2015. С. 86, 88). В одном из последних кладов есть несколько крестиков, показывающих всю цепочку изготовления – от каменной заготовки до обрамления обоймицами. Очевидно, что эти крестики производили в самой Старой Рязани и, видимо, в других городах Руси.

Каменные крестики часто имели серебряные обоймицы или накладки. Такие крестики найдены в кладах Киева (Корзухина, 1954. Табл. XLV, 3), в кладе из Владимира 2008 г. (Очеретин, Родина, 2011. Рис. 6, 5, 6), в кладах и в культурном слое Старой Рязани (Остапенко, 2015. С. 90). Есть они и в Старорязанском кладе 1970 г. (Даркевич, Монгайт, 1978. Табл. XVI, 5). Крестики с накладками, полностью аналогичными крестам из рассматриваемого клада, были в составе кладов из Старой Рязани 1887 (Гущин, 1936. Табл. XXVIII, 5), 1979 (Даркевич, Пуцко, 1982. Рис. 3) и 2013 гг. (Старая Рязань…, 2014. Табл. 52, 2). Изготовление серебряных накладок на крестики в Древней Руси общепризнано.

Рис. 5.

Бусины из Старорязанского клада 1937/1950 гг. 1–7 – биконические; 8–10 – овальные в продольном сечении.

Fig. 5. Beads from the Old Ryazan hoard of 1937/1950

Рис. 6.

Трехбусинные височные кольца из Старорязанского клада 1937/1950 гг. (1–6).

Fig. 6. Three-bead temple rings from the Old Ryazan hoard of 1937/1950

В кладе изначально было 11 серебряных полых бусин, 8 из них биконические. Одна из бусин утрачена. Орнамент на предметах немного различается. У бусин с орнаментом первого варианта концы орнаментальных треугольников увенчаны треугольниками, состоящими из трех капель мелкой зерни (рис. 5, 1–2, 4–6), у бусин со вторым вариантом орнамента таких треугольников нет (рис. 5, 3, 7). Полностью аналогичный бусинам первого типа орнамент удалось найти только на одной бусине из Старорязанского клада 2005 г. (Старая Рязань…, 2014. Табл. 21, 1–3). Бусины с орнаментом второго варианта находят аналогии в кладах Старой Рязани 1887 (Гущин, 1936, Табл. XXXIX, 11–16), 1970 (Даркевич, Монгайт, 1978. С. 34. Табл. XV) и 1974 гг. (Даркевич, Фролов, 1978. Рис. 7, 2). Подобные бусины несколько более округлой формы есть в составе знаменитого Суздальского оплечья (Гущин, 1936. Табл. XXV) и Владимирского клада 1837 г. (Гущин, 1936. Табл. XVI, 3).

Рис. 7.

Украшения из Старорязанского клада 1937/1950 гг. 1 – рясна; 2 – булавка.

Fig. 7. Jewellery from the Old Ryazan hoard of 1937/1950

Кроме описанных выше в кладе были три овальные в продольном сечении бусины. Орнамент на них немного различается. У бусин с орнаментом первого варианта (рис. 5, 8, 10) вдоль края центрального валика, между скорлупками, напаян орнамент из двух треугольников, исполненных мелкой зернью (всего восемь треугольников с каждой стороны бусины). Треугольники обращены основанием к валику. Над треугольниками расположен зерненый ромб. На одной линии с ромбом, ближе к краю бусины расположен еще один зерненый ромб, обращенный своей вершиной к ромбу. У бусины с орнаментом второго варианта (рис. 5, 9) между скорлупками помещено по одному треугольнику, обращенному основанием к валику (всего четыре треугольника с каждой стороны). Рядом с треугольником помещен орнамент из двух маленьких зерненых ромбов по сторонам треугольника и двух ромбов побольше – над треугольником. Аналогии бусинам подобной формы есть в кладе из Старой Рязани 1970 г. (Даркевич, Монгайт, 1978. С. 35, Табл. XVI). Бусины с орнаментом первого варианта есть в составе Суздальского оплечья (Гущин, 1936. Табл. XXV). Единственное отличие от рассматриваемых бусин в том, что орнамент на бусинах из оплечья не симметричен, т.е. орнамент на одной половине бусины полностью совпадает с образцом из Старой Рязани, а орнамент на второй половине дополнен еще одним треугольником.

В кладе есть 6 экз. трехбусинных серебряных височных колец (рис. 6). Бусины на кольцах шарообразной формы украшены окружностями из двойных сканных нитей. Внутри каждого из образовавшихся кругов расположено по четыре треугольника, обращенных вершиной к центру. В центре композиции напаян крупный шарик зерни. Трехбусинные кольца были популярны в средневековье не только на Руси, аналогии эти украшениям происходят с территории, простирающейся от Дунайской Болгарии до Волжской Булгарии, от Причерноморья до Вислы, от Тюрингии до Ирана (Рябцева, 2005. С. 215). Полные аналогии рассматриваемым височным кольцам есть в кладах из Старой Рязани 1887 (Гущин, 1936. Табл. XXVIII, 4, 6–10), 1970 (Даркевич, Монгайт, 1978. С. 28. Табл. X), 1979 (Даркевич, Пуцко, 1982. Рис. 8, 13) и 2005 гг. (Старая Рязань…, 2014. С. 48. Табл. 40, 41). Оформление бусин на трехбусинных височных кольцах четырьмя треугольниками, видимо, было особенно характерно для старорязанской ювелирной школы, поскольку кольца из других памятников, как правило, орнаментированы немного по-другому. К примеру, в Киеве бусины разделены перегородками на шесть равных секторов (Корзухина, 1954. Табл. XXIX, 4–6; L, 4–8). Очень похожее по оформлению височное кольцо нашлось в составе клада из г. Болохово. Отличие состоит в следующем: в том месте, где на старорязанском предмете находятся зерненые треугольники, на болоховском украшении – отверстия в форме треугольников (Якубовський, 2003. Рис. 83).

Рис. 8.

Гистограмма содержания серебра, золота, свинца и меди в предметах Старорязанского клада 1937/1950 гг. (Предметы даны в том же порядке, как они размещены на рисунках.)

Fig. 8. Histogram of silver, gold, lead and copper content in the items of the 1937/1950 Old Ryazan hoard. (The items are given in the same order as in the figures above.)

Следующий рассматриваемый предмет из клада – рясна, состоящая из 14 серебряных бляшек (рис. 7, 1). Каждая бляшка имеет форму полусферы, к бляшкам припаяны петли для крепления: с одной стороны – две, с другой – одна. В петли двух крайних бляшек продето серебряное колечко. Между собой звенья соединены полыми трубочками, продетыми в три петли и раскованными на концах. Орнамент на всех бляшках геометрический, трех разных вариантов, однако в центре каждой из бляшек находится большой ромб, выполненный зернью. Подобные рясны – редкая находка. Известно всего три аналогии данным ряснам. В Киевском кладе 1903 г. из Михайловского монастыря (Корзухина, 1954. С. 121), в кладе из Княжей горы 1891 г. (Корзухина, 1954. С. 128) и в кладе из городища Губин Хмельницкой области (Якубовський, 2003. Рис. 62). Эти рясны абсолютно аналогичны по форме ряснам из Старорязанского клада, но орнаментированы совершенно по-другому.

Последняя и одна из наиболее красивых вещей клада – навершие булавки, исполненное в технике перегородчатой эмали (рис. 7, 2). Основа булавки состоит из медного сплава с позолотой. Как пишет А.Л. Монгайт, булавка в форме лилии, подобные которой почему-то называют “черепаховидными” (Монгайт, 1955. С. 151). И действительно, если приглядеться, то можно предположить, что форма навершия изображает вид животного сверху – тело животного с отходящими в стороны четырьмя лапками и двумя дополнительными выступами в верхней части. Голова с острыми ушами и длинной мордой. На голове животного остатки синей эмали, морда животного заполнена зеленой эмалью, на ней нанесен орнамент из двух точек, выполненных желтыми эмалями, напоминающими глаза, а между ними линия из красной эмали, изображающая нос. Тело животного заполнено синей эмалью, на фоне которой изображен крин, выполненный красной эмалью. По краям крина сверху – два красных полукруга, внизу – по два красных кружка. На теле животного около шеи – ромб из желтой эмали. В монографии “Старая Рязань” (Монгайт, 1955. С. 153) упоминаются два аналогичных предмета – найденная в усадьбе Петровского в Киеве булавка (Корзухина, 1956. Рис. 6, 5) и предмет, обнаруженный в Вышгороде (Довженок, 1950. Табл. VII, 20). Последний изготовлен из железа и имеет витой стержень и инкрустированное навершие. Хотя в публикации он интерпретирован как булавка, без сомнения это писало, и, кроме этого, не имеет ничего общего по облику с рассматриваемым здесь предметом. Предмет из Киева действительно похож на булавку из Старой Рязани. Навершие киевской булавки, также как и старорязанское, напоминает тело животного с четырьмя лапами и головой, действительно больше всего оно похоже на черепаху. Поверхность булавки покрыта эмалью. Булавка из Киева найдена на территории мастерской, в которой, в том числе, производились изделия с эмалями (Корзухина, 1956. С. 326–328), что предполагает местное изготовление данной булавки.

Автором статьи проведено исследование химического состава всех предметов из серебра клада методом неразрушающего РФА-анализа. Измерения выполнялись на спектрометре M1 Mistral. К сожалению, все предметы числятся в коллекции драгметаллов музея, что не позволило провести предварительную зачистку места пробы. С каждого предмета взято три пробы, далее обработка результата велась по общему среднему значению для каждого из исследованных предметов. Оказалось, что все они изготовлены из высокопробного серебра, по современной классификации относящегося, в среднем, к 950–980 пробе. Основные микропримеси – медь (до 3.8%), золото (до 2.8%), свинец (до 0.5%) (рис. 8).

Результат проб, взятых с ушка медальона от барм, отличается от образца металла, взятого с медальона. Медальон выполнен из серебра 950, тогда как ушко только из 790 пробы по современной классификации, что может говорить о том, что ушко было припаяно к медальону позже, возможно, ушко было утрачено и изготовлено заново. Сравнение результатов данных анализов с результатами, полученными по Старорязанскому кладу № 17 (Сапрыкина, 2020. С. 34–36), показывает, что серебро из последнего относится по большей части к такой же высокой пробе, как предметы из рассматриваемого клада.

Автором также проведен анализ серебра описанного выше колта, не относящегося к кладу. По современной классификации серебро колта относится к 970 пробе. Колты клада были выполнены из серебра той же пробы, что дополнительно может указывать на производство всех четырех колтов одним мастером.

Представляется вполне возможным, что часть предметов клада была произведена в мастерских Старой Рязани (колты, височные кольца, биконические бусины и обкладки крестиков). Овальные в продольном сечении бусины имеют мало аналогий и разнообразный орнамент, место их производства, основываясь только на аналогиях, определить сложно. Следующая часть предметов (медальон, рясна и булавка) могла быть произведена как в Киеве, так и выполнена местным мастером, который видел подобные вещи и пытался их повторить. Особенно эта тенденция заметна на медальоне. Если киевский медальон хорошо проработан, на нем видны мельчайшие детали, то изображение Христа и Богоматери на старорязанском медальоне скорее похоже на схематичное подражание киевскому медальону.

Понятно, что бусины и медальон из клада скорее всего входили в состав ожерелья, где центральной подвеской служил медальон с изображением Богоматери. Крестики, скорее всего, также были частью ожерелья. По всей видимости, клад принадлежал знатной женщине и был ее личным богатством.

В целом все рассмотренные украшения характерны для древнерусских кладов Старой Рязани, Владимира, Москвы, Киева, сокрытых во время татаро-монгольского нашествия. Сокрытие и Старорязанского 1937/1950 гг. клада связано с татаро-монгольским нашествием на Рязань в декабре 1237 г.

Статья подготовлена при финансовой поддержке РФФИ, проект № 18-09-40041.