Российская археология, 2022, № 1, стр. 67-77

Проблема торговых контактов между государством Селевкидов и городами Северного Причерноморья крайне редко становилась предметом специального научного исследования. В отличие от птолемеевского Египта, чьи экономические взаимоотношения с рассматриваемым регионом хорошо зафиксированы различными источниками²², контакты между Селевкидами и полисами северного побережья Черного моря не находят достоверного подтверждения и выглядят скорее гипотетическими. Однако находки селевкидских монет на территории Северного Причерноморья, казалось бы, должны свидетельствовать в пользу обратного.

Впервые с гипотезой о прямых контактах Селевкидов и Северного Причерноморья выступил С.П. Потоцкий, опубликовавший в 1958 г. тетрадрахму Антиоха IV (175–164 гг. до н.э.), обнаруженную при невыясненных обстоятельствах в окрестностях Корсунь-Шевченковского в 1917 г. Происхождение этой монеты осталось для автора неизвестным – удалось лишь узнать, что она входила в состав неопубликованного клада монет III–II вв. до н.э., найденного одним из жителей Корсунь-Шевченковского, который пропал в период Гражданской войны, заранее передав часть своих находок соседям, которые их и сохранили (Потоцкий, 1958. С. 71).

Находка серебряной тетрадрахмы Антиоха IV на территории Украины, по словам самого С.П. Потоцкого, имела бы большое значение для науки, однако загадочные обстоятельства обнаружения клада, его состав³³, а также последующая история (важно отметить, что С.П. Потоцкий познакомился с ним в ходе работы с частной нумизматической коллекцией в Подмосковье) вызывают определенные сомнения в достоверности его происхождения⁴⁴. Тем не менее именно на основании данного материала исследователь сделал вывод о существовании непосредственных экономических контактов между государством Селевкидов и полисами Северного Причерноморья. В подтверждение своей теории С.П. Потоцкий привел данные посвятительной надписи из западнопонтийского города Одесса в честь некоего уроженца Антиохии Гермия (Corpus... (CIG), 1843. № 2056; Граков, 1939. С. 251), прибывшего ко двору скифского царя Канита. Однако этот факт не подтверждает высказанную гипотезу, поскольку ни официальный статус самого Гермия, ни его точное происхождение (в эллинистическом мире существовало более десятка Антиохий) не известны. Более того, сам текст надписи был утрачен во время Второй мировой войны и сейчас не доступен для исследователей. Несмотря на столь слабую аргументацию, большое количество допущений и условностей, идея прямых торговых контактов между Селевкидами и городами Северного Причерноморья в историографии проблемы locus communis (Абрамзон, 2010; 2018а, б; Абрамзон, Кузнецов, 2015. С. 80–81).

Так, предположение С.П. Потоцкого было поддержано П.О. Карышковским, опубликовавшим пять селевкидских монет из собрания Одесского археологического музея, которые, по сведениям автора, происходили с территории Северного Причерноморья (Карышковский, 1962. С. 105–114; также см. Карышковский, 1961. С. 86, 87). Среди них большой интерес вызывают две тетрадрахмы Селевка I (312–281 гг. до н.э.) типа “слоновая колесница”, одна из которых обнаружена у д. Раздельная Одесской обл., а вторая – в районе д. Литавка Харьковской обл., что весьма неожиданно, учитываю относительную отдаленность находок от территории античных государств Северного Причерноморья⁵⁵. Обе тетрадрахмы были отчеканены на монетном дворе Селевкии на Тигре, однако, если монета, найденная под Харьковом, имеет достаточно точное определение (Seleucid...(SC 1), 2002a, b. 130.33), то экземпляр из Одесской области отличает неизвестное сочетание монограмм. Третья монета, опубликованная П.О. Карышковским, тетрадрахма Александра I Балы (150–145 гг. до н.э.) найдена в 1949 г. на берегу Буга в районе современного г. Вознесенск Николаевской обл. Она относится к производству монетного двора Антиохии на Оронте (Seleucid...(SC 2), 2008a,b. 1784.4c). Также П.О. Карышковский упоминает о драхме Антиоха III, обнаруженной в районе Измаила, впрочем, не приводя детальной информации о находке и атрибуции этого экземпляра.

Последняя монета из коллекции Одесского археологического музея (О/49, п/о № 4719) представляет собой мелкий бронзовый номинал, отчеканенный от имени царя Антиоха I (281–261 гг. до н.э.) и относящийся к выпускам Антиохии на Оронте (SC 351.1b). Стоит обратить внимание на то обстоятельство, что из всех селевкидских монет, опубликованных П.О. Карышковским, только эта монета была обнаружена в ходе археологических раскопок в Ольвии в 1949 г. (рис. 1, 1; 2, 1), в то время как происхождение остальных экземпляров остается неизвестным. Последнее обстоятельство не должно исключать вероятности их обнаружения как случайных находок в регионе или происхождения из частных коллекций.

Рис. 1.

Карта. Находки селевкидских монет в Северном Причерноморье и соседних регионах. 1 – бронзовый номинал Антиоха I, Ольвия; 2 – бронзовый номинал Александра Балы, Херсонес; 3 – бронзовый номинал середины II в. до н.э., Пантикапей; 4 – бронзовый номинал Деметрия II, Мирмекий. Условные обозначения: а – клады; б – находки без археологического контекста; в – находки в археологическом контексте.

Fig. 1. Map. Finds of Seleucid coins in the Northern Black Sea region and neighbouring regions

Кроме монет, опубликованных С.П. Потоцким и П.О. Карышковским, известно еще несколько экземпляров селевкидских монет, происходящих с территории Северного Причерноморья. Небольшой бронзовый номинал Александра Балы (Seleucid...(SC 1), 2002a, b. 1816), хранящийся ныне в собрании Государственного Эрмитажа (К.п./485, инв. № 504), был обнаружен в ходе работ на некрополе Херсонеса Таврического в 1892 г. (Гилевич, 1968. С. 51, № 32, 1). Монета (рис. 1, 2; 2, 2) найдена на участке некрополя у южной городской стены в составе сопроводительного инвентаря погребения 120, куда помимо нее входили также “бронзовый колокольчик и бронзовая круглая бляшка от ожерелья, бронзовая серьга, 4 бусы из массы…” (Отчет…, 1894. С. 106). К сожалению, археологический контекст этой находки и сопутствующий ей инвентарь, представленные в Отчете Археологической комиссии, не позволяют точно датировать погребение, в котором она была сделана. Тем не менее важно отметить, что рассматриваемая монета сильно потерта и имеет отверстие, свидетельствующее о ее вторичном использовании в качестве подвески. Однако вопрос о том, попала ли она в Херсонес в таком виде, или же была превращена в подвеску уже там, остается открытым.

Еще одна монета (рис. 1, 3; 2, 3) государства Селевкидов происходит из раскопок Пантикапея в 1960 г. (Голенко, Шелов, 1963. С. 25, 58. № 678). Она найдена на Ново-Эспланадном раскопе на северном склоне горы Митридат в одном контексте с двумя пантикапейскими монетами, одна из которых датируется последним десятилетием II в. до н.э. (Голенко, Шелов, 1963. № 676). Сейчас эта монета находится в собрании ГМИИ им. А.С. Пушкина (инв. № 268978)⁶⁶. Рассматриваемый экземпляр обломан, имеет очень плохую сохранность и атрибутирован издателями как селевкидская монета II в. до н.э. с большой долей вероятности на основании изображения на лицевой стороне мужской головы в лучевой короне вправо.

В 1957 г. в ходе раскопок Мирмекия найдена бронзовая монета (рис. 1, 4; 2, 4) Деметрия II (129–126/125 гг. до н.э.), выпущенная в течение его второго правления на монетном дворе Антиохии на Оронте в 129–128 гг. до н.э. ((Seleucid...(SC 2), 2008a,b. 2170; Захаров, Смирнов, 2020а). Этот экземпляр (№ п/о М‑57/2574), находящийся сейчас в собрании Государственного Эрмитажа, найден на участке М в восточном районе городища на одной из вымосток эллинистического времени вместе с боспорскими монетами III–II вв. до н.э.⁷⁷

Золотые, серебряные и бронзовые монеты государства Селевкидов конца IV–II в. до н.э. также известны среди нумизматических находок, обнаруженных в 1839–1851 гг. в ходе раскопок чиновников карантинной службы святилища Ахилла на о. Левка в западной части Черного моря (Абрамзон, Тункина, 2018). Высокая концентрация находок монет в низменной северо-восточной части острова позволила исследователям сделать вывод о том, что здесь мог находиться священный участок героя, в котором приезжавшие на остров совершали вотивные приношения (Булатович, 1971). Перечень селевкидских монет с о. Левка включает золотой статер Селевка I, драхму Антиоха III (223–187 гг. до н.э.) и две бронзовые монеты: Селевка I и Деметрия II (145–140 гг. до н.э.). К сожалению, информация об этих монетах известна только по рисункам Н.Н. Мурзакевича, опубликовавшего некоторые нумизматические материалы из раскопок на острове, а археологический контекст находок утрачен, что не позволяет выяснить время проникновения интересующих нас экземпляров в регион. Тем не менее они позволяют судить о том, что все монеты, происходящие из святилища Ахилла, очевидно являются вотивными подношениями божеству, сделанными моряками и торговцами, посещавшими эту часть Черного моря в разное время в течение длительного периода (нумизматический комплекс в целом датируется V в. до н.э.–IV в. н.э.). В ходе нашего обзора важно заметить, что находки селевкидских монет в святилище Ахилла показывают, что торговцы и путешественники, направлявшиеся в Северное Причерноморье, могли иметь не только бронзовые, но и золотые, и серебряные монеты Селевкидов.

В нашем распоряжении также имеется информация о находках селевкидских монет на территории Восточной Европы. Так, на территории Западной Украины в Тернопольской области обнаружены две монеты царя Антиоха IV (Mielczarek, 1989. № 109). По имеющейся скудной информации, одна монета (металл и номинал неизвестны) обнаружена в районе д. Башуки до 1899 г. Другая монета мелкого бронзового номинала найдена в районе д. Лопушное. Точное время и обстоятельства обнаружения этих монет неизвестны, а достоверность находок весьма сомнительна. С осторожностью следует относиться и к сведениям о находке тетрадрахмы царя Антиоха VII (138–129 гг. до н.э.) в районе г. Байльроде в Германии, сделанной, по имеющимся сведениям, местными жителями в 1967 г. (Arnold, 1968; Mielczarek, 1989. № 77).

О находках монет государства Селевкидов на территории Азиатского Боспора пока достоверных данных нет. Бронзовая монета II в. до н.э. из клада, найденного в 2003 г. на территории поселения Соленый 3, первоначально была отнесена к монетному делу Селевка IV (Абрамзон, Кузнецов, 2015. С. 80), но затем атрибутирована как выпуск Крита эллинистического времени (Abramzon, 2018. P. 56. № 4).

В собраниях музеев Краснодарского края (Краснодарский государственный историко-археологический музей-заповедник им. Е.Д. Фелицына [КМ], Музей истории города-курорта Сочи [МИГКС] и Новороссийский исторический музей-заповедник [НМ]) хранится несколько монет государства Селевкидов, однако их происхождение не позволяет с уверенностью утверждать, что они были обнаружены на территории Северного Причерноморья⁸⁸. Редким исключением стоит признать золотой статер Селевка I с типом Александра Великого, найденный в 1935 г. в районе Майкопа (Лунин, 1939. С. 214–218; Захаров, Смирнов, 2020б). Находка сделана в комплексе с предметами IV–III вв. до н.э. “на территории” кургана “Золотая горка” или отдельно от них “при промывке золота в русле р. Белой, пониже станицы Даховской, в правом борту реки” (Лунин, 1939. С. 214, 215). Скорее всего, рассматриваемый статер поступил на Северо-Западный Кавказ в III в. до н.э. с территории обращения золотых монет “александровского” типа в Закавказье, Восточном или Северном Причерноморье. Судя по данным кладов, селевкидские статеры с типом Александра Великого, золотые монеты Филиппа II, Александра Великого и Филиппа Арридея обращались совместно. Очевидно, селевкидские выпуски с типами или от имени Александра потребители не отличали от оригинальных. По всей видимости, именно в таком качестве селевкидские статеры “александровского” типа и поступали в денежное обращение Причерноморья, где золотые монеты македонских царей в последней четверти IV в. до н.э. заняли место электровых статеров Кизика, выполнявших тут прежде функцию интерлокальной валюты.

Таким образом, обзор находок селевкидских монет в Северном Причерноморье показывает, что большинство из них обнаружено случайно. Это не позволяет рассматривать данные монеты как полноценный исторический источник для изучения торговых контактов Селевкидов с государствами Северного Причерноморья. Таким образом, из всех находок только четыре монеты обнаружены в ходе археологических работ: монета Антиоха I из Ольвии, Александра Балы из Херсонеса, Деметрия II из Мирмекия и неопределенный экземпляр II в. до н.э. из Пантикапея (см. рис. 1, 2).

Рис. 2.

Монеты государства Селевкидов, обнаруженные на территории Северного Причерноморья в археологическом контексте. 1 – бронзовый номинал Антиоха I, Ольвия; 2 – бронзовый номинал Александра Балы, Херсонес; 3 – бронзовый номинал середины II в. до н.э., Пантикапей; 4 – бронзовый номинал Деметрия II, Мирмекий.

Fig. 2. Coins of the Seleucid state found in the Northern Black Sea region in archaeological context.

В Северном Причерноморье не известны находки селевкидских монет в составе кладов. Между тем в соседних регионах, Фракии и Закавказье известно большое количество комплексов, содержащих монеты государства Селевкидов, что свидетельствует об их активном участии в денежном обращении. Скорее всего, это было связано с близостью указанных территорий к государству Селевкидов и его политическими интересами. О близком знакомстве жителей Фракии и Закавказья с селевкидскими монетами также свидетельствуют многочисленные их имитации, многие из которых были более низкопробными, чем прототипы. Часто эта ситуация вызывала недоверие потребителей к подлинным селевкидским монетам, о чем свидетельствуют следы проверки качества металла, надрубы на многих из них.

Клады, содержащие селевкидские монеты, хорошо известны на территории Фракии⁹⁹. Их появление, очевидно, было связано с высокой экономической активностью местного населения и прямыми контактами с государством Селевкидов. Нет сомнений в том, что все известные селевкидские монеты попали в регион в результате экономических контактов между фракийскими городами и племенами и полисами Малой Азии или Ближнего Востока. Крупные номиналы (тетрадрахмы и драхмы), к которым принадлежит большинство известных селевкидских монет из Фракии, как кажется, подтверждают эту версию. Оказавшись здесь, часть монет оседала в регионе и в дальнейшем могла использоваться для внутренней и внешней торговли, другая же часть могла продолжить свое движение дальше, на восток и северо-восток, участвуя в обмене с кочевыми племенами кельтов и скифов. В конечном итоге селевкидские монеты могли достигать областей, расположенных далеко за пределами Северной Фракии, – это уже упомянутое среднее течение Эльбы, Днепра, а также восток современной Украины (Mielczarek, 1989. P. 83–91).

Примечательно, что все селевкидские монеты, обнаруженные в кладах на территории Фракии, относятся к монетному делу ранних Селевкидов (от Селевка I до Антиоха III), в то время как монеты поздних представителей династии в них отсутствуют вовсе, что может объясняться особенностями политической истории региона. Влияние государства Селевкидов в Северо-Западной Малой Азии и Фракии относится к III в. до н.э. Начиная с основателя династии Селевка I и до конца III в. до н.э. практически все правители государства Селевкидов с разной степенью успеха, но все же стремились установить свой контроль над этими территориями. Наибольших результатов в этом достиг Антиох II, завоевавший в середине III в. до н.э. на короткое время Фракию. Последним царем, удерживавшим контроль на Геллеспонтом, был Антиох III. После его поражения в войне с Римом (192–188 гг. до н.э.) и возвышения Пергамского царства Селевкиды навсегда утратили прямые контакты с Фракией (Dumitru, 2015).

Почти идентичную картину демонстрируют находки селевкидских монет в Закавказье – другом соседним с Северным Причерноморьем регионом. За исключением некоторых случайных находок¹⁰¹⁰, хорошо известны несколько крупных кладов, обнаруженных на территории современного Азербайджана¹¹¹¹. Один из наиболее значимых, так называемый Кабалинский клад открыт в 1966–1967 гг. в ходе раскопок городища Кабала – столицы Кавказской Албании. Он содержал 593 монеты, включая 131 селевкидскую и 3 варварских подражания им (Бабаев, Казиев, 1971)¹²¹². В 1958 г. найден клад около д. Хинисла, содержавший 84 селевкидские монеты и 64 варварских подражания (Пахомов, 1966. № 2080). Еще один клад обнаружен в 1929 г. в районе д. Барда. К сожалению, его изначальный состав неизвестен, однако, по сведениям Е.А. Пахомова, клад содержал несколько селевкидских монет (Пахомов, 1938. № 314). Также известно несколько кладов, обнаруженных на территории современной Армении. Клад из Сарнакунка содержал 58 монет государства Селевкидов (Мушегян, 1973. С. 124–176), 37 монет входили в состав комплекса, обнаруженного в ходе раскопок городища Артаксата (Moushehian et al., 2000. P. 91–95).

Нет сомнений в том, что обращение селевкидских монет в Закавказье – результат активных контактов местных племен и городов Кавказской Албании (Дадашева, 1976). Большинство селевкидских монет, происходящих с территории Закавказья, относятся к крупным серебряным номиналам, что подтверждает их использование в качестве средства обмена в ходе крупных торговых операций. Обилие подражаний подчеркивает плотные торговые контакты между городами государства Селевкидов и местным населением. Тем не менее у торговцев региона монеты Селевкидов все же не пользовались таким доверием, как монеты Александра Великого или Лисимаха, о чем свидетельствует наличие надруба на большинстве известных экземпляров. Подражания же, выполненные в более примитивной художественной технике, стоит отнести к продукции местных племен, широко использовавших селевкидские монеты в качестве средств накопления и платежа с целью интегрировать имитации в обращение этих монет в регионе. Некоторые селевкидские монеты, очевидно попавшие в регион Закавказья, продолжали свой маршрут далее на территорию Северного Кавказа.

Уникальная находка на территории Северного Кавказа – селевкидские монеты, обнаруженные в 1964 г. в районе Шаракунского могильника в Сулейман-Стальском районе Дагестана. По сведениям М.С. Гаджиева, клад включал несколько десятков селевкидских монет (Гаджиев, 1997. С. 55–57), однако в публикации В.П. Дзагуровой упоминается лишь три монеты (Дзагурова, 1975). Известные экземпляры представляют собой крупные бронзовые номиналы и относятся к монетному делу царя Антиоха IV. Все монеты принадлежат к так называемой египтизированной серии, выпускавшейся после победы Антиоха над птолемеевским Египтом в 171–169 гг. до н.э. Неясно, в каком качестве попали эти монеты в регион – в виде средства обмена либо как статусная вещь (данную серию отличает нетипично крупный для селевкидской бронзы номинал). Однако нет сомнений в том, что они свидетельствуют об устойчивых контактах местного населения с Кавказской Албанией. Не исключено, что селевкидские монеты “египтизированной” серии, будучи стилистически близки монетам Птолемеев, оказались смешаны с египетской бронзой, хорошо известной в регионе по находкам из Шаракунского клада 1985 г. (Гаджиев, 1997. С. 50–54; 1999. С. 157).

В отличие от Фракии, где обнаруженные селевкидские монеты относятся к чеканке ранних Селевкидов, монеты, происходящие с территории Закавказья, принадлежат выпускам поздних правителей этой династии (от Селевка IV до Филиппа I). Как и в случае с Фракией, это обстоятельство объясняется политической активностью Селевкидов в данном регионе. До Антиоха III селевкидское влияние здесь было спорадическим и непостоянным. В конце III в. до н.э. этот царь в ходе восточного похода установил контроль над Арменией. Его наследник Антиох IV продолжил политику отца и сохранял свое влияние на это государство. Прямые политические контакты Селевкидов с Арменией были нарушены усилением Парфии, однако торговые связи сохранялись. При этом нельзя исключать возможности попадания большого количества селевкидских монет в регион с войском армянского царя Тиграна II, на время овладевшего Сирией в 83 г. до н.э. Примечательно в связи с этим, что все известные клады с территории Закавказья, содержащие селевкидские монеты, датируются I в. до н.э.

Анализ монетных кладов, найденных на территории Фракии и Закавказья, демонстрирует два потенциальных маршрута проникновения селевкидских монет в Северное Причерноморье. Монеты Селевкидов, обращавшиеся на территории Фракии в конце IV–III в. до н.э., могли поступать на территорию Северного Причерноморья через северо-западную часть региона, в то время как монеты, обращавшиеся на территории Закавказья в III–I вв. до н.э., могли проникать в государства северного берега Черного моря через территорию Северного Кавказа и Прикубанья¹³¹³. При этом важно заметить, что на территории Фракии и Закавказья практически неизвестны находки бронзовых селевкидских монет, в то время как все известные экземпляры, найденные в ходе археологических исследований античных государств Северного Причерноморья, представляют собой мелкие номиналы бронзовых выпусков. В сравнении с многочисленными находками в соседних регионах они не могут свидетельствовать об активном обращении селевкидских монет на рынках причерноморских полисов.

При этом нельзя исключать и возможности попадания селевкидских монет в Северное Причерноморье в результате прямых торговых контактов с городами Восточной Эгеиды и Малой Азии, в денежном обращении которых могли присутствовать и селевкидские монеты различных номиналов. Как показывают “клады перипла”, найденные в 2003 и 2007 г. на хоре Фанагории, многие монеты центров Восточного Средиземноморья могли проникать в Причерноморье с помощью купцов, отмечая пункты их следования (Абрамзон, 2018а). Такие комплексы вкупе с обширным средиземноморским керамическим импортом эллинистического времени показывают высокую степень интеграции региона Северного Причерноморья в обширную торговую сеть. Несмотря на это, редкие находки мелких медных монет не позволяют делать выводы о прямых торговых контактах между местными рынками и монетными центрами, где были отчеканены эти монеты. Напротив, большинство таких монет могло попасть в регион случайно в результате транзитной торговли с участием большого числа посредников.

В свете сказанного выше очевидно, что столь редкие находки селевкидских монет в Северном Причерноморье не подтверждают активного участия этих и иных бронзовых эллинистических монет в денежном обращении данного региона. Более того, едва ли такие монеты принимались местным населением в качестве средств накопления или платежа, так как локальные рынки были полностью обеспечены собственной медной монетой. Во многом это объясняет и вторичное использование монеты царя Александра Балы из некрополя Херсонеса, если, конечно, эта монета не прибыла в Северное Причерноморье уже в качестве украшения или амулета.

Также стоит обратить внимание на то, что все серебряные монеты Селевкидов (даже несмотря на отсутствие надежного археологического контекста) обнаружены не на территории полисов, а скорее далеко за их пределами на варварской периферии. Эти монеты могли проникнуть в регион не с торговцами, а с местными кочевыми племенами, находившимися в тесном контакте с фракийцами. Маршрут проникновения этих монет из Закавказья также возможен, однако, судя по практически полному отсутствию находок серебряных монет Селевкидов на Северном Кавказе, маловероятен. Принципиально особый случай демонстрируют находки в святилище Ахилла на о. Левка. Как и в случае с любой храмовой сокровищницей, вотивные приношения там накапливались на протяжении долгого времени, что объясняет большое разнообразие монетных выпусков и центров чеканки. Безусловно, монеты, привезенные на Левку, оказались там с помощью иноземных торговцев и моряков, хотя точное время их попадания на остров остается неизвестным. Невозможно утверждать наверняка, были ли селевкидские монеты привезены сюда в период существования династии либо уже после ее исчезновения.

Как уже отмечено ранее, одним из главных аргументов С.П. Потоцкого в пользу прямых торговых контактов между государством Селевкидов и полисами Северного Причерноморья стала посвятительная надпись из Одесса в честь некоего уроженца Антиохии Гермия. Упоминание жителя Антиохии, в которой С.П. Потоцкий очевидно видел столицу государства Селевкидов Антиохию на Оронте, было важнейшим основанием в ходе его рассуждений. Той же логики придерживался и П.О. Карышковский, приведя в качестве дополнительного аргумента еще одну надпись, на этот раз из Ольвии, в которой также упомянут некий антиохиец Гераклеон, сын Никия (Карышковский, 1962. С. 112). Нет сомнений в том, что обе надписи упоминают двух уроженцев либо членов гражданского коллектива полиса Антиохии, которые в силу тех или иных обстоятельств оказались в Северном Причерноморье.

Однако и С.П. Потоцкий, и П.О. Карышковский упустили несколько важных деталей. Во-первых, надписи не уточняют, выходцами из какой именно Антиохии были Гермий и Гераклеон. Возможно, это были разные города. Кроме того, важно заметить, что ряд малоазийских Антиохий ко времени изготовления надписей (II в. до н.э.) уже не входил в состав государства Селевкидов. Во-вторых, из текста надписей ничего не известно об официальном или профессиональном статусе упомянутых в них антиохийцев. Мы не знаем, были ли Гермий и Гераклеон царскими чиновниками или торговцами, представляли ли они интересы династии или были частными лицами, преследовавшими свои личные интересы. Стоит также заметить, что о пребывании антиохийцев на территории полисов Северного Причерноморья свидетельствует лишь надпись из Ольвии, в то время как надпись из Одесса связана с историей и контактами центров Западного Причерноморья.

Монеты государства Селевкидов, обнаруженные на территории Северного Причерноморья, представляют собой случайные находки и никогда не встречаются в кладах. Это обстоятельство заставляет пересмотреть гипотезу о прямых торговых контактах Селевкидов и полисов Северного Причерноморья и обращения там селевкидских монет. В то же время четыре селевкидские монеты, происходящие из надежного археологического контекста, представляют собой мелкие медные номиналы, которые, по всей вероятности, не использовались местным населением как средство платежа и накопления. Происхождение серебряных монет вызывает ряд сомнений, но даже несмотря на это, их находки локализуются на варварской периферии. Анализ монетных кладов, содержащих селевкидские монеты, двух близлежащих регионов – Фракии и Закавказья – показывает два потенциальных маршрута попадания селевкидских монет в Северное Причерноморье в ходе транзитной торговли. Однако не стоит исключать и возможности случайного импорта этих монет в результате прямых контактов с центрами Восточного Средиземноморья в процессе морской торговли.