1. На главную
  2. Электронные версии
  3. Журнал неорганической химии
  4. T. 67, № 12, 2022

Журнал неорганической химии, 2022, T. 67, № 12, стр. 1765-1772

Иодидные комплексы висмута(III) с 1-этил-3-метилпиридинием: строение, термическая стабильность и оптические свойства

А. Н. Усольцев a, *, И. А. Шенцева a, В. Р. Шаяпов a, П. Е. Плюснин a, И. В. Корольков a, П. А. Абрамов a, М. Н. Соколов a, b, С. А. Адонин a, c

a Институт неорганической химии им. А.В. Николаева СО РАН
630090 Новосибирск, пр-т Академика Лаврентьева, 3, Россия

b Казанский (Приволжский) федеральный университет, Институт химии им. А. Бутлерова
420000 Казань, ул. Клемлевсая, 29/1, Россия

c Южно-уральский государственный университет
454080 Челябинск, ул. Ленина, 76, Россия

* E-mail: usoltsev@niic.nsc.ru

Поступила в редакцию 28.06.2022
После доработки 28.07.2022
Принята к публикации 30.07.2022

Полный текст (PDF)

Аннотация

Галогенидные комплексные соединения висмута(III) с 1-этил-3-метилпиридинием (1‑Et‑3‑MePy)3[Bi2I9] (1) и (1-Et-3-MePy)3[Bi3I12] (2) синтезированы в ходе реакций BiI3 с иодидом 1-этил-3-метилпиридиния в органических растворителях и охарактеризованы методом РСА, чистота образцов подтверждена методом РФА. Записаны спектры диффузного отражения и оценена ширина запрещенной зоны по классической формуле Кобелки–Мунка; изучена термическая стабильность методом ТГА. По результатам полученных данных можно сделать следующие выводы: на структуру и состав продукта влияет не только соотношение реагентов, но и выбор растворителя для проведения реакции; полученные комплексные соединений обладают высокой термической стабильность (потеря массы начинается только при температуре >250°C), значение ширины запрещенной зоны составляет 2.11 и 1.96 эВ для 1 и 2 соединения соответственно.

Ключевые слова: галогенидные комплексы, полиядерные комплексы, кристаллическая структура, оптические свойства

ВВЕДЕНИЕ

Галогенидные комплексы постпереходных элементов привлекают большое внимание из-за большого структурного разнообразия, наибольшим количеством разных структурных типов выделяются комплексные соединения висмута [1, 2]. На данный момент известны комплексы с анионами дискретного строения разной ядерности от 1 до 8 [3–12]; не меньше известно комплексов с анионами полимерного строения [13–20], обычно они имеют одномерное строение, однако известен один пример с анионом двухмерного строения [21]. Известны представители гетерометаллических комплексов висмута, например с золотом [22]. Некоторые галогенидные комплексные соединения обладают термо- [23–29] и фотохромизмом [5, 30]. Для других активно изучается возможность использования их в качестве компонентов солнечных батарей и фотодетекторов [31–34]. Возможность использования галогенидных комплексных соединений в современном материаловедении повышает интерес к поиску новых соединений с разной ядерностью и размерностью. Несмотря на большое количество структурных данных, на данный момент нет теории, которая могла бы предсказать структуру и состав продукта в зависимости от начальных условий реакции. По настоящее время основным инструментом исследователей является перебор условий проведения реакции, которые значительно влияют на структуру и состав продукта. Наибольшее влияние оказывает структура катиона, соотношение реагентов и условия в которых происходит кристаллизация продукта.

По результатам серии экспериментов выделены и охарактеризованы два иодидных комплексных соединения висмута(III) с органическим катионом 1-этил-3-метилпиридинием (1-Et-3-MePy)3[Bi2I9] (1) и (1-Et-3-MePy)3[Bi3I12] (2). В настоящей работе обсуждаются особенности строения и кристаллической упаковки полученных соединений и отличия в условиях их синтеза, а также спектры диффузного отражения и стабильность.

ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНАЯ ЧАСТЬ

Эксперименты, направленные на получение комплексных соединений 1 и 2, проводили на воздухе. Использовали реагенты марки “х. ч.” из коммерчески доступных источников и вводили в реакции без дополнительной очистки. 1-Et-3-MePyI получали взаимодействием 3-метилпиридина и иодэтана (1 : 1) в ацетонитриле при нагревании; чистоту подтверждали ЯМР (1H) и элементным анализом.

Соединение 1. (1-Et-3-MePy)3[Bi2I9]. Проводили реакцию 0.1 г иодида висмута(III) (0.17 ммоль) и 0.062 г (0.25 ммоль) 1-этил-3-метилпиридиния иодистого в 10 мл ацетонитрила при температуре 70°C в течение 60 мин. После проведения реакции раствор постепенно остужали до комнатной температуры и упаривали. После того, как часть растворителя испарилась, получали пригодные для РСА кристаллы красного цвета. Выход: 53%.

  С Н N
Найдено, % 14.7; 1.8; 2.2.
Для C24H36Bi2I9N3
вычислено, % 15.0; 1.9; 2.2.

Соединение 2. (1-Et-3-MePy)3[Bi3I12]. Проводили реакцию 0.03 г иодида висмута(III) (0.05 ммоль) и 0.0125 г (0.05 ммоль) 3-метил-1-этилпиридиния иодистого в 5 мл смеси растворителей ацетон/ацетонитрил при соотношении 1 : 1 при температуре 70°C в течение 60 мин. Когда исходные реагенты растворились, в реакционную смесь добавили 5 мл этилового спирта. После чего реакционную смесь постепенно охлаждали до комнатной температуры. Через сутки были обнаружены пригодные для РСА кристаллы красного цвета. Выход: 55%.

  С Н N
Найдено, % 11.7; 1.5; 1.7.
Для C24H36N3Bi3I12
вычислено, % 11.5; 1.4; 1.7.

Рентгеноструктурное исследование. Дифракционные данные для монокристалла соединения 1 получали при 150 K на автоматическом дифрактометре Agilent Xcalibur, оснащенном двухкоординатным детектором AtlasS2 (графитовый монохроматор, λ(MoKα) = 0.71073 Å, ω-сканирование). Интегрирование, учет поглощения, определение параметров элементарной ячейки проводили с использованием пакета программ CrysAlisPro.

Строение комплекса 2 установлено по стандартной методике на дифрактометре Bruker D8 Venture при 150 K с использованием MoKα (λ = = 0.71073 Å). Интенсивности отражений измерены методом ω и φ-сканирования узких (0.5°) фреймов. Поглощение учтено эмпирически с использованием SADABS [35].

Кристаллические структуры расшифровывали с использованием программы SHELXT и уточняли полноматричным методом наименьших квадратов в анизотропном (за исключением атомов водорода) приближении с использованием программы SHELXL [36]. Позиции атомов водорода рассчитывали геометрически и уточняли по модели “наездника”. Кристаллографические данные и детали дифракционных экспериментов приведены в табл. 1. Полные таблицы межатомных расстояний и валентных углов, координаты атомов и параметры атомных смещений депонированы в Кембриджский банк структурных данных (КСБД) (2176805-2176806).

Таблица 1.

Детали рентгеноструктурных экспериментов для 1 и 2

Параметр 1 2
Брутто-формула C24H36Bi2I9N3 C24H36Bi3I12N3
M, г/моль 1926.62 2516.30
Сингония, пр. гр. Моноклинная, P21/c Орторомбическая, P212121
a, b, c, Å 22.8580 (9), 11.5299 (4), 16.6354 (7) 10.8532 (4), 15.9816 (7), 29.7840 (12)
α, β, γ, град 90, 104.369 (4), 90 90, 90, 90
V, Å3 4247.1 (3) 5166.1 (4)
Z 4 4
Dвыч, г/см3    
μ, мм−1 14.84 17.38
Размер кристалла, мм 0.12 × 0.05 × 0.05 0.12 × 0.10 × 0.06
Область сканирования по θ, град θmax = 29.0, θmin = 3.4 θmax = 30.6, θmin = 2.0
Диапазон индексов hkl –29 ≤ h ≤ 29, –15 ≤ k ≤ 15, –15 ≤ l ≤ 22 –15 ≤ h ≤ 15, –22 ≤ k ≤ 22, –42 ≤ l ≤ 34
Nhkl измеренных/независимых 23 019/9302 91 968/15 784
Rint 0.029 0.060
Nhkl с I > 2σ(I) 7982 13823
R[F2 > 2σ(F2)], wR(F2), S 0.025, 0.043, 1.02 0.030, 0.056, 0.89
Остаточная электронная плотность (max/min), e/Å3 0.75, –1.01 0.93, –0.78

Рентгенофазовый анализ (РФА) образцов проводили на дифрактометре Shimadzu XRD-7000 (CuKα-излучение, Ni фильтр, линейный детектор OneSight, диапазон 2θ 5°–50°, шаг 0.0143°, накопление 2 с в точке). Образцы для исследования готовили следующим образом: поликристаллы истирали в агатовой ступке в присутствии гептана; полученную суспензию наносили на полированную сторону стандартной кварцевой кюветы; после высыхания гептана образец представлял собой тонкий ровный слой (толщина ∼100 мкм).

Термогравиметрический анализ (ТГА) проводили на термовесах TG 209 F1 Iris (Германия). Измерения проводили в потоке гелия в интервале температур 30–450°C при скорости нагрева 10 град/мин и открытых алюминиевых тиглях.

Элементный анализ на CHN выполняли на CHNS анализаторе Vario MICRO cube в Аналитической лаборатории ИНХ СО РАН.

Оптические свойства. Измерения спектров диффузного отражения порошков проводили с использованием спектрофотометрической системы, состоящей из спектрометра “Колибри-2” (ВМК “Оптоэлектроника”, Россия), зонда отражения/обратного рассеяния Avavtes FCR-7UVIR400-2-ME-HT и дейтерий-вольфрамовой лампы AvaLight-DHS (Avantes, Нидерланды). Спектры регистрировали в интервале длин волн 400–1000 нм при комнатной температуре относительно эталона 100% отражения – порошка сульфата бария BaSO4.

РЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЯ

Основные факторы, которые влияют на структуру и состав галогенидных комплексов [1]: структура и размер органического катиона; соотношение исходных соединений; выбор растворителя или системы растворителей, которые используются при кристаллизации [37]. Роль влияния системы растворителей на состав и строения продуктов изучена на данный момент слабо, хотя были описаны примеры [38, 39], демонстрирующие важность данного фактора.

Реакцию иодида висмута с иодидной солью органического катиона (в соотношении 2 : 3 соответственно) проводили в растворе ацетонитрила при нагревании. После растворения реакционную смесь охлаждали до комнатной температуры и медленно упаривали. При частичном упаривании раствора был получен иодовисмутат 1 с дискретным анионом биядерного строения (рис. 1). Галогенидные комплексы с анионом биядерного строения встречаются часто [40, 41]. В данном анионе 2 атома висмута связаны между собой тремя μ2-мостиковыми иодидными лигандами. Длины связей Bi–Iterm и Bi–μ2-I в 1 лежат в диапазонах 2.930–2.985 и 3.199–3.323 Å. В кристаллической структуре комплекса можно обнаружить невалентные контакты между атомами I и N (рис. 2) на расстояниях 3.601 и 3.689 Å. Аналогичные взаимодействия обнаружены ранее в структурах (HTMP)4[Bi4I16] ⋅ 2H2O ⋅ 2(CH3)2CO и (HTMP)3[Bi5I18]·5THF (TMP = 2,3,5,6-тетраметилпиразин) [42]. Кристаллическая упаковка комплекса 1 показана на рис. 3. Центры тяжести анионов [Bi2I9]3– подчиняются искаженному ОЦК (объемно-центрированная кубическая сингония) мотиву упаковки (рис. 4).

Рис. 1.

Структура аниона [Bi2I9]3– в соединении 1.

Рис. 2.

Невалентные контакты N…I в кристаллической структуре комплекса 1.

Рис. 3.

Кристаллическая упаковка комплекса 1.

Рис. 4.

ОЦК мотив упаковки анионов в кристаллической структуре комплекса 1. Показаны центры тяжести анионов [Bi2I9]3–.

При варьировании соотношения реагентов в ацетонитриле не удалось получить кристаллы другого соединения. Было решено попробовать получить кристаллы в других растворителях или их смеси. При смене условий кристаллизации получены кристаллы соединения 2. Анализ рентгеноструктурных данных показал, что анион в комплексе 2 имеет трехъядерное линейное строение (рис. 5). В данном случае реакцию проводили в смеси расторителей ацетон/ацетонитрил, а при кристаллизации добавляли этиловый спирт.

Рис. 5.

Структура аниона [Bi3I12]3– в кристаллической структуре комплекса 2.

В структуре аниона три октаэдра {BiI6} связаны тремя мостиковыми атомами иода и формируют линейный трехъядерный анион [Bi3I12]3– (рис. 5). Этот тип анионов встречался и ранее для галогенидных комплексов висмута [43]. Длины связей Bi–Iterm и Bi–μ2–I в 2 лежат в диапазонах 2.883–2.941 и 3.283–3.344 Å. Кристаллическая упаковка комплекса 2 показана на рис. 6. Стоит отметить, что [Bi3I12]3– не образует невалентных контактов N…I, как это наблюдалось в кристаллической структуре комплекса 1. Длины связей Bi–I в комплексах 1 и 2 приведены в табл. 2. Центры тяжести анионов [Bi3I12]3– подчиняются искаженному ОЦК мотиву упаковки (рис. 7).

Рис. 6.

Кристаллическая упаковка комплекса 2.

Таблица 2.

Длины связей Bi—I в комплексах 1 и 2, Å

1 2
I(1)—Bi(1) 2.9437 (4) Bi(1)—I(1) 3.3077 (6)
I(2)—Bi(1) 2.9520 (4) Bi(1)—I(3) 2.8984 (7)
I(3)—Bi(1) 2.9858 (3) Bi(1)—I(5) 2.8983 (7)
I(4)—Bi(1) 3.2083 (3) Bi(1)—I(7) 2.9108 (7)
I(4)—Bi(2) 3.3229 (3) Bi(1)—I(10) 3.3684 (7)
I(5)—Bi(1) 3.2100 (3) Bi(1)—I(12) 3.3442 (7)
I(5)—Bi(2) 3.1983 (4) Bi(2)—I(1) 3.0708 (7)
I(6)—Bi(1) 3.2134 (4) Bi(2)—I(4) 3.0966 (7)
I(6)—Bi(2) 3.2217 (4) Bi(2)—I(6) 3.0928 (7)
I(7)—Bi(2) 2.9475 (4) Bi(2)—I(9) 3.0556 (7)
I(8)—Bi(2) 2.9305 (3) Bi(2)—I(10) 3.0819 (7)
I(9)—Bi(2) 2.9525 (4) Bi(2)—I(12) 3.0499 (7)
    Bi(3)—I(2) 2.9411 (7)
    Bi(3)—I(4) 3.3437 (7)
    Bi(3)—I(6) 3.3007 (7)
    Bi(3)—I(8) 2.8829 (7)
    Bi(3)—I(9) 3.2829 (7)
    Bi(3)—I(11) 2.9124 (7)
Рис. 7.

ОЦК мотив упаковки анионов в кристаллической структуре комплекса 2. Показаны центры тяжести анионов [Bi3I12]3–.

Чистота полученных соединений подтверждена методом рентгенофазового и элементного анализа, это позволило изучить их термическую стабильность и оценить ширину запрещенной зоны. Анализ кривых ТГА (рис. 8) показал, что оба соединения проявляют высокую стабильность и разлагаются при температуре >250°C.

Рис. 8.

Данные ТГА для веществ 1 (черный) и 2 (красный).

Спектры диффузного отражения образцов имеют четкий край поглощения (рис. 9). Полученные спектры диффузного отражения были пересчитаны в спектры поглощения по классической формуле Кубелки–Мунка. Значение ширины запрещенной зоны, рассчитанное по полученным данным, составило 2.11 и 1.96 эВ для соединений 1 и 2 соответственно. Данные значения являются характерными для данных комплексов и согласуются с результатами, полученными ранее [44, 45].

Рис. 9.

Спектры диффузного отражения для веществ 1 (синий) и 2 (красный).

Получено два иодидных комплекса висмута с одним органическим противоионом и показано, что ключевое влияние на структуру и состав продуктов, в данном случае, оказывает выбор растворителя для проведения реакции и кристаллизации целевого продукта. Данный подход может быть расширен и на другие органические субстраты для синтеза новых галогенидных комплексов висмута.

Список литературы

  1. Adonin S.A., Sokolov M.N., Fedin V.P. // Coord. Chem. Rev. 2016. V. 312. P. 1. https://doi.org/10.1016/j.ccr.2015.10.010

  2. Deka R., Orthaber A. // Dalt. Trans. 2022. V. 51. № 22. P. 8540. https://doi.org/10.1039/D2DT00755J

  3. Eickmeier H., Jaschinski B., Hepp A. et al. // Zeitschrift fur Naturforsch. Sect. B J. Chem. Sci. 1999. V. 54. № 3. P. 305.

  4. Tershansy M.A., Goforth A.M., Smith M.D. et al. // Acta Crystallogr. Sect. E. 2006. V. 62. № 12. P. 3269. https://doi.org/10.1107/S1600536806043960

  5. Lin R.-G., Xu G., Lu G. et al. // Inorg. Chem. 2014. V. 53. № 11. P. 5538. https://doi.org/10.1021/ic5002144

  6. Sharutin V.V., Egorova I.V., Levchuk M.V. et al. // Russ. J. Coord. Chem. 2002. V. 28. № 9. P. 613. https://doi.org/10.1023/A:1020082731096

  7. Sharutin V.V., Yegorova I.V., Klepikov N.N. et al. // Russ. J. Inorg. Chem. 2009. V. 54. № 1. P. 52. https://doi.org/10.1134/S0036023609010124

  8. Goforth A.M., Tershansy M.A., Smith M.D. et al. // Acta Crystallogr. Sect. C Cryst. Struct. Commun. 2006. V. 62. № 9. P. M381. https://doi.org/10.1107/S0108270106025972

  9. Goforth A.M., Peterson L.R., Smith M.D. et al. // J. Solid State Chem. 2005. V. 178. № 11. P. 3529. https://doi.org/10.1016/j.jssc.2005.09.010

  10. Monakhov K.Y., Gourlaouen C., Pattacini R. et al. // Inorg. Chem. 2012. V. 51. № 3. P. 1562. https://doi.org/10.1021/ic201859c

  11. Yelovik N.A., Shestimerova T.A., Bykov M.A. et al. // Russ. Chem. Bull. 2017. V. 66. № 7. P. 1196. https://doi.org/10.1007/s11172-017-1872-y

  12. Shestimerova T.A., Mironov A.V., Bykov M.A. et al. // Cryst. Growth Des. 2020. V. 20. № 1. P. 87. https://doi.org/10.1021/acs.cgd.9b00636

  13. Usoltsev A.N., Elshobaki M., Adonin S.A. et al. // J. Mater. Chem. A 2019. V. 7. № 11. P. 5957. https://doi.org/10.1039/C8TA09204D

  14. Pandey S., Andrews A.P., Venugopal A. // Dalt. Trans. 2016. V. 1. P. 8705. https://doi.org/10.1039/c6dt01032f

  15. Xu G., Guo G.-C., Wang M.-S. et al. // Angew. Chemie Int. Ed. 2007. V. 46. № 18. P. 3249. https://doi.org/10.1002/anie.200700122

  16. Heine J. // Dalt. Trans. 2015. V. 44. № 21. P. 10069. https://doi.org/10.1039/c5dt00813a

  17. Shestimerova T.A., Yelavik N.A., Mironov A.V. et al. // Inorg. Chem. 2018. V. 57. № 7. P. 4077. https://doi.org/10.1021/acs.inorgchem.8b00265

  18. Shestimerova T.A., Golubev N.A., Yelavik N.A. et al. // Cryst. Growth Des. 2018. V. 18. № 4. P. 2572. https://doi.org/10.1021/acs.cgd.8b00179

  19. Shestimerova T.A., Mironov A.V., Bykov M.A. et al. // Molecules 2020. V. 25. № 12. https://doi.org/10.3390/molecules25122765

  20. Yelovik N.A., Mironov A.V., Bykov M.A. et al. // Inorg. Chem. 2016. V. 55. № 9. P. 4132. https://doi.org/10.1021/acs.inorgchem.5b02729

  21. Mitzi D.B. // Inorg. Chem. 2000. V. 39. № 26. P. 6107. https://doi.org/10.1021/ic000794i

  22. Иванов А.В., Герасименко А.В., Егорова И.В. et al. // Коорд. химия. 2018. V. 44. № 4. P. 266. https://doi.org/10.1134/S0132344X18040047

  23. Shayapov V.R., Usoltsev A.N., Adonin S.A. et al. // New J. Chem. 2019. V. 43. № 9. P. 3927. https://doi.org/10.1039/C9NJ00320G

  24. Gągor A., Węcławik M., Bondzior B. et al. // CrystEngComm. 2015. V. 17. № 17. P. 3286. https://doi.org/10.1039/C5CE00046G

  25. Wang D.-H., Zhao L.-M., Lin X.-Y. et al. // Inorg. Chem. Front. 2018. V. 5. № 5. P. 1162. https://doi.org/10.1039/C7QI00755H

  26. Bukvetskii B.V., Sedakova T.V., Mirochnik A.G. // Russ. J. Coord. Chem. 2012. V. 38. № 2. P. 106. https://doi.org/10.1134/S1070328412020017

  27. Bukvetskii B.V., Sedakova T.V., Mirochnik A.G. // Russ. J. Inorg. Chem. 2011. V. 56. № 2. P. 213. https://doi.org/10.1134/S0036023611020045

  28. Bukvetskii B.V., Sedakova T.V., Mirochnik A.G. // Russ. J. Coord. Chem. 2010. V. 36. № 9. P. 651. https://doi.org/10.1134/S1070328410090034

  29. Wang P., Chen Z.R., Li H.H. // J. Clust. Sci. 2020. V. 31. № 5. P. 943. https://doi.org/10.1007/s10876-019-01699-1

  30. Shen J.-J., Li X.-X., Yu T.-L. et al. // Inorg. Chem. 2016. V. 55. № 17. P. 8271. https://doi.org/10.1021/acs.inorgchem.6b01599

  31. Petrov A.A., Sokolova I.P., Belich N.A. et al. // J. Phys. Chem. C 2017. V. 121. № 38. P. 20739. https://doi.org/10.1021/acs.jpcc.7b08468

  32. Fateev S.A., Petrov A.A., Khrustalev V.N. et al. // Chem. Mater. 2018. V. 30. № 15. P. 5237. https://doi.org/10.1021/acs.chemmater.8b01906

  33. Belich N.A., Tychinina A.S., Kuznetsov V.V. et al. // Mendeleev Commun. 2018. V. 28. № 5. P. 487. https://doi.org/10.1016/j.mencom.2018.09.011

  34. Marchenko E.I., Fateev S.A., Petrov A.A. et al. // J. Phys. Chem. C 2019. V. 123. № 42. P. 26036. https://doi.org/10.1021/acs.jpcc.9b08995

  35. Sheldrick G.M. // SADABS Progr. scaling Correct. area Detect. data 1996. https://www.scienceopen.com/document?vid=5cab3651-c60c-4e6d-89cc-c55396e9e2dc

  36. Sheldrick G.M. // Acta Crystallogr. Sect. C Struct. Chem. 2015. V. 71. № 1. P. 3. https://doi.org/10.1107/S2053229614024218

  37. Usoltsev A.N., Korobeynikov N.A., Novikov A.S. et al. // Inorg. Chem. 2020. V. 59. № 23. P. 17320 V. https://doi.org/10.1021/acs.inorgchem.0c02599

  38. Ahmed I.A., Blachnik R., Reuter H. // Zeitschrift für Anorg. und Allg. Chemie 2001. V. 627. № 9. P. 2057. https://doi.org/10.1002/1521-3749(200109)627:9<20-57::AID-ZAAC2057>3.0.CO;2-7

  39. Pike R.D., Marshall N.E., Martucci A.L. // J. Chem. Crystallogr. 2021. V. 52. № 2. P. 161. https://doi.org/10.1007/s10870-021-00901-5

  40. Jiang Y.-X., Wang Y.-Y., Song L. et al. // J. Clust. Sci. 2019 306 2019. V. 30. № 6. P. 1443. https://doi.org/10.1007/S10876-019-01587-8

  41. Kotov V.Y., Ilyukhin A.B., Buikin P.A. et al. // Dalt. Trans. 2019. V. 48. № 22. P. 7602. https://doi.org/10.1039/C9DT01019J

  42. Usoltsev A.N., Adonin S.A., Abramov P.A. et al. // Russ. J. Coord. Chem. 2018. V. 44. № 12. P. 772. https://doi.org/10.1134/S1070328418120102

  43. Loor M., Bendt G., Hagemann U. et al. // Dalt. Trans. 2016. V. 45. № 39. P. 15326. https://doi.org/10.1039/C6DT02361D

  44. Zhang Z.-P., Feng Q.-Y., Wang Q.-L. et al. // J. Clust. Sci. 2018. V. 29. № 2. P. 367. https://doi.org/10.1007/s10876-018-1339-9

  45. Zhang Z.P., Feng Q.Y., Wei Y.L. et al. // J. Clust. Sci. 2018. V. 29. № 4. P. 725. https://doi.org/10.1007/s10876-018-1397-z

Дополнительные материалы отсутствуют.

Инструменты

следующая статья выпуска предыдущая статья выпуска содержание выпуска

Журнал неорганической химии

Архивы выпусков Информация о журнале Отправить рукопись в журнал