Стратиграфия. Геологическая корреляция, 2022, T. 30, № 6, стр. 109-112

В последние годы жизни А.И. Жамойда, который долгие годы был председателем Межведомственного стратиграфического комитета (МСК) нашей страны, в телефонных разговорах и в письмах не переставал интересоваться вопросами стратиграфической классификации и ее совершенствования. Полтора года назад он, познакомившись со статьей В.Г. Ганелина и Ю.Б. Гладенкова (2018) по спорным подходам разных стратиграфических руководств к вопросам стратиграфического расчленения, написал авторам письмо, в котором рекомендовал, в частности, более предметно представить свою позицию в отношении определения понятия “стратиграфия”. Александр Иванович предполагал, что в будущем после обсуждения в МСК и других точек зрения можно будет подойти к решению вопроса о целесообразности использования выбранного определения в Стратиграфическом кодексе России.

Дело в том, что в нашем стратиграфическом руководстве (в Стратиграфическом кодексе России 1992, 2006 гг., а также в его последнем дополненном издании (Стратиграфический…, 2019)), которое широко используется всеми геологическими организациями в России, как ни странно, определение стратиграфии отсутствует, хотя в разделе кодекса “Основные термины” приведены определения многих других понятий (стратиграфическое подразделение, стратотип, стратотип стратиграфической границы, датированный уровень, стандартная зональная шкала, стратиграфическая схема и др.).

Справедливости ради, отметим, что в 1974 г. во втором варианте “Проекта Стратиграфического кодекса СССР” было предложено неплохое определение стратиграфии: “Стратиграфия – раздел геологии, изучающий последовательность формирования комплексов горных пород в разрезе земной коры, первичные соотношения их в пространстве и периодизацию этапов геологической истории” (Проект…, 1974, с. 5). Однако оно осталось практически не использованным и не вошло в созданные впоследствии кодексы.

Как представляется эта проблема в наши дни? Прежде всего, хотелось бы обратить внимание на то, что в последнее время стратиграфия стала пониматься несколько упрощенно: задачу стратиграфии стали сводить к определению геологического возраста образцов горных пород в духе использования прямого действия Международной стратиграфической шкалы, а порой подменять стратиграфию геохронологией. Фактически это подход смыкается с упрощенно утилитарным пониманием стратиграфического исследования как средства установления возраста горных пород.

Среди сторонников такого подхода, как ни странно, можно видеть даже геологов и палеонтологов, которые относят себя к специалистам по стратиграфии. Вместе с тем ряд других геологов, с определенной тревогой отмечая эту наметившуюся тенденцию, стали в последнее время выступать с разъяснением, в чем состоит ее ошибочность. Поэтому не случайно появились работы, в которых специально обращается внимание на этот вопрос. Не имея возможности подробно их обсуждать, остановимся только на двух из них. Одна принадлежит В.Т. Фролову (2004), который недавно с позиций философского анализа геологической науки обозначил три главные задачи стратиграфии. Важно, что, как геолог с большим опытом и широкими научными интересами (он известен, прежде всего, как замечательный литолог), Фролов поставил на первое место задачу “заложить основу геоистории путем выделения комплексов слоев, отвечающих этапам развития региона и Земли в целом” (Фролов, 2004, с. 56). Фактически он напомнил о том, о чем постоянно говорили Г.П. Леонов, В.В. Меннер и другие стратиграфы-мудрецы старшего поколения. Вторая задача в его понимании – это выделение стратонов местных, региональных (основных), межрегиональных и глобальных, без чего первая задача не решается. Что касается третьей задачи – определения геологического возраста, то, по его мнению, она “преувеличенно считается самой главной, что демонстрирует неглубокое понимание стратиграфии”. С Фроловым можно соглашаться или не соглашаться (например, по третьему пункту), но геологическую сущность его позиции отрицать трудно. Хотя напомним, что еще в прошлом веке об этом другими словами писал, например, В.В. Меннер (1962). По его мнению, задачей стратиграфии является установление последовательностей геологических тел и их первоначальные пространственные и возрастные взаимоотношения. Этой же точки зрения придерживался А.И. Жамойда, который полностью поддерживал формулировку, данную в упомянутом выше втором варианте Проекта стратиграфического кодекса 1974 г. (Жамойда, 1980, с. 33). Сходные мысли высказывали и другие исследователи, например Д.Л. Степанов и М.С. Месежников (1979) в своей фундаментальной сводке, С.В. Мейен (1989) и другие коллеги.

В книге “Биосферная стратиграфия” (Гладенков, 2004, с. 7) было дано такое определение стратиграфии: “Стратиграфия – это раздел геологии, который занимается, во-первых, расчленением горных пород с исторической и хронологической точек зрения, а во-вторых – разработкой хронологической шкалы для датирования геологических событий”. Расчленение горных пород с исторической точки зрения означает разделение их на естественные, последовательно сменяющие друг друга комплексы, отвечающие последовательным этапам развития тех или иных регионов или Земли в целом. Геохронологическое же направление стратиграфического исследования фактически является производным от исходного историко-геологического и именуется обычно как относительная геохронология (имеется в виду определение относительного возраста естественных комплексов древних толщ). Мне казалось, что это определение достаточно полно отражает суть предмета. Но оказалось, что оно может быть представлено в другой, возможно, более ясной форме.

В упомянутой выше статье В.Г. Ганелина и Ю.Б. Гладенкова (2018, с. 118), в которой дан анализ разных подходов к пониманию стратиграфии в России и за рубежом, было предложено следующее ее определение: “Стратиграфия представляет собой раздел геологии, изучающий слоистую структуру земной коры (стратисферу) для выявления целостных естественно-исторических комплексов горных пород, установления их пространственно-временных отношений и построения на этой основе стратиграфических шкал: местной, региональной, общей, являющихся вещественным базисом реконструкции относительного времени”. Предложенное определение может показаться громоздким, но его анализ позволяет предметно и ясно обозначить несколько, по крайней мере шесть, определенных аспектов стратиграфии: (1) область стратиграфии – стратисфера; (2) ее объект – целостные естественно-исторические комплексы горных пород; (3) основная ее процедура – выявление этих комплексов; (4) предмет стратиграфии – пространственно-временные отношения комплексов; (5) ее задача – построение стратиграфических шкал разного масштаба, служащих базисом реконструкции времени; (6) важная цель стратиграфии – реконструкция геологического времени. Последнее определяет стратиграфию как самостоятельную науку. В ее основе лежит, прежде всего, геоисторический принцип (Соколов, 2010).

Из этого следует, что основной практический результат стратиграфических исследований для геологии – это создание стратиграфических схем (шкал), т.е. схем соотношения (“классификации”) слоев или комплексов горных пород с исторической точки зрения. Как говорилось выше, такие схемы бывают разного масштаба: местные, региональные и глобальные. Без этого элемента исследования стратиграфия теряет смысл. Все это делается в значительной мере для выработки основы составления геологических карт (Леонов, 1973; Пояркова, Поярков, 1977 и др.). К сожалению, часто забывают, что достоверность стратиграфического построения может быть получена только сплошным площадным обследованием, то есть геокартированием. Вот почему можно расширить понятие стратиграфии и считать, что “стратиграфия – это раздел геологии, который изучает пространственно-временные отношения комплексов горных пород земной коры, а также способы их изображения на геологических картах и периодизацию геологической истории”. Остается только напомнить, что выделение историко-геологических единиц, то есть стратиграфическое расчленение разрезов, и его использование в геокартировании – это, как было кем-то замечено, и труд, и наука, и в определенной мере искусство.

Для тех, кто хочет глубже и детальнее познакомиться с разными аспектами проблем “теоретической стратиграфии” и логикой подходов к их решению, я рекомендую обратиться к содержательной, хотя, может быть, в чем-то и спорной, книге С.В. Мейена (1989). Она может привлечь внимание хотя бы тем, что С.В. Мейен специально разобрал 23 типа стратиграфических ошибок, которые часто отмечаются в практике последних лет именно из-за нечеткости понимания задач стратиграфии. И, конечно, нельзя обойти вниманием последнюю книгу А.И. Жамойды (2011), о которой уже говорилось.

В последние годы разбор стратиграфических задач часто увязывается в литературе с обсуждением “принципов стратиграфии”. Они в той или иной мере отражаются в понимании стратиграфии разными геологами и поэтому заслуживают некоторого внимания. Число таких “принципов” в разных публикациях последних лет различно: от 3–5 (например, Практическая…, 1984) до 9–25 и более (Степанов, Месежников, 1979). Среди них называются следующие “принципы”: актуализма Ч. Лайеля, фациальной дифференциации одновозрастных отложений А. Грессли–Э. Реневье, неполноты стратиграфической и палеонтологической летописи Ч. Дарвина, гомотаксальности Т. Гексли, хронологической взаимозаменяемости признаков С.В. Мейена и другие. Однако из анализа этих принципов следует, что большинство из них таковыми не являются. Пожалуй, к фундаментальным принципам можно отнести только два. Во-первых, это “принцип Стенона” (“закон суперпозиции”): в ненарушенной последовательности осадочных слоев верхний слой моложе того, на котором он залегает, или временные отношения между геологическими телами определяются их первичными пространственными отношениями. Во-вторых, фундаментальным можно считать “принцип Степанова–Месежникова”, согласно которому существует неповторимость стратиграфических подразделений во времени. Этот принцип можно назвать принципом уникальности стратонов. Однако, возможно, более правильным следует считать, что в основе стратиграфии лежит один принцип (скомбинированный из принципов Стенона и Степанова–Месежникова), который отражает, с одной стороны, историческую последовательность стратонов, а с другой – неповторимость их признаков (палеонтологических, магнитных и др.). Но мне кажется, что в целом громкое понятие “принципы в стратиграфии” не очень удачное. В энциклопедических справочниках “принцип” понимается как исходное положение какой-то теории или науки. Поэтому выделение 20–30 принципов в одной отрасли науки выглядит как-то странно и непродуктивно. Скорее можно согласиться с Д.Л. Степановым и М.С. Месежниковым (1979), которые понимали под этим термином эмпирическое обобщение частных закономерностей, касающихся какого-то объекта науки, в данном случае стратиграфии.

Не останавливаясь подробно на анализе других имеющихся в литературе определений стратиграфии (Меннер, 1962; Данбар, Роджерс, 1962; Леонов, 1973; Шиндевольф, 1975; Международный…, 1976; Степанов, Месежников, 1979; Хэллем, 1983 и др.), автор хотел бы призвать отечественных специалистов, прежде всего имеющих опыт стратиграфических работ, подумать, какое конкретное определение этого научного направления геологии может быть рекомендовано в Стратиграфический кодекс России. Вероятно, обсуждение этого вопроса можно было бы организовать на площадке МСК под председательством его нового руководителя А.Ю. Розанова (возможно, с участием созданной для этого рабочей группы). В любом случае обмен мнениями по данной проблеме был бы полезен. При этом нельзя забывать, что, решая свои специфические вопросы по стратиграфии, мы не только укрепляем это научное направление, но и одновременно принимаем участие в решении самых крупных проблем общей геологии (Гладенков, 2004). Это, прежде всего, естественная периодизация геологической истории Земли (в том числе биосферы) и геологическое картирование с его поисковой составляющей.

Источники финансирования. Работа выполнена по теме государственного задания Геологического института РАН (г. Москва).