1. На главную
  2. Электронные версии
  3. Прикладная биохимия и микробиология
  4. T. 57, № 3, 2021

Прикладная биохимия и микробиология, 2021, T. 57, № 3, стр. 303-310

Иммунохроматографические тест-системы для детекции микроцистина-LR в морепродуктах

Е. А. Зверева 1, О. Д. Гендриксон 1, А. В. Жердев 1, *, Б. Б. Дзантиев 1

1 Институт биохимии им. А.Н. Баха, Федеральный исследовательский центр “Фундаментальные основы биотехнологии” Российской академии наук
119071 Москва, Россия

* E-mail: zherdev@inbi.ras.ru

Поступила в редакцию 30.11.2020
После доработки 01.12.2020
Принята к публикации 22.12.2020

Полный текст (PDF)

Аннотация

Для экспрессного контроля высокотоксичного фикотоксина микроцистина-LR в морепродуктах разработаны и сопоставлены иммунохроматографические тест-системы с использованием в качестве маркеров двух видов наночастиц золота – сферических частиц и частиц с развитой поверхностью (“наноцветов”). Функционирование тест-систем основано на непрямом конкурентном анализе, в котором детектируемые иммунные комплексы включают нативные специфичные к микроцистину-LR антитела и меченные наночастицами антивидовые антитела. Разработанные тест-системы позволяют детектировать микроцистин-LR в течение 18 мин с инструментальными пределами обнаружения, равными 0.2 и 0.1 нг/мл при использовании сферических наночастиц и наноцветов золота соответственно. Визуальный предел обнаружения составил 1 нг/мл для обеих схем. Охарактеризованы параметры наночастиц, обусловливающие аналитические характеристики тест-систем с их использованием. Показана пригодность разработанных тест-систем для контроля контаминации проб рыбы и морепродуктов (креветки, осьминоги, кальмары, мидии), сочетающего экспрессные стадии пробоподготовки и иммунохроматографии.

Ключевые слова: фикотоксины, микроцистин-LR, иммунохроматографический анализ, безопасность пищевой продукции

Развитие мирового рынка продовольствия обусловило значимость оперативного мониторинга контаминации продуктов питания на разных этапах производства и потребления [1]. В данной ситуации возрастает потребность в достоверном, производительном и чувствительном контроле токсичных контаминант, которые могут присутствовать в используемом сырье и готовой пищевой продукции. Принципиальное значение имеет возможность быстрого, в течение 5–15 мин, получения информации о наличии и уровне контролируемых соединений, что позволяет оперативно предпринять действия по защите от воздействия токсичных контаминант.

Высокотоксичный фикотоксин микроцистин-LR (MC-LR) продуцируется цианобактериями, главным образом, Microcystis aeruginosa, которые входят в состав планктона и бентоса и служат пищей для многих водных организмов, в том числе для моллюсков и рыбы, накапливаясь в их организмах [2]. Из различных микроцистинов MC-LR является наиболее распространенной и изученной формой [3]. Перенос MC-LR вдоль пищевых цепочек приводит к серьезной опасности для человека. Попадание в организм человека происходит при употреблении контаминированной воды и морепродуктов [4, 5]. Острое токсическое действие выражается в абдоминальном болевом синдроме, тошноте, рвоте, диарее, головных болях, сухом кашле, пневмонии. Хроническое воздействие MC-LR обусловлено его высокой гепатотоксичностью, генотоксичностью и канцерогенностью [6]. По строению MC-LR представляет собой циклический гептапептид, стабильный в широком диапазоне рН и температур. Благодаря циклической структуре разрушение MC-LR в организме затруднено, что способствует его накоплению и развитию тяжелых токсических эффектов [7].

Учитывая высокую степень токсичности фикотоксинов, принципиальное значение имеет расширение панели существующих аналитических методов их обнаружения за счет новых экспрессных методов с минимумом компонентов и простым протоколом, не зависящим от внешних ресурсов и квалификации персонала. К ним относятся, в частности, иммунохроматографические тест-системы [8].

В иммунохроматографическом анализе (ИХА) микроцистина используется широкий спектр маркеров – флуоресцентные, хемилюминесцентные метки, ферменты, коллоидное золото [9–14]. Применение флуоресцентных и хемилюминесцентных меток позволяет детектировать микроцистин с пределом обнаружения (ПО) в пикограммовом диапазоне, однако требует специального оборудования (детекторы, сканеры) [10, 14].

Использование сферических наночастиц золота (НЧЗ), наиболее распространенных меток в ИХА, позволяет получить воспроизводимый аналитический сигнал при окрашивании зон на тест-полосках в красный цвет и проводить визуальную детекцию с высокой чувствительностью. Так, для иммунохроматографических систем детекции MC-LR в пробах воды, основанных на использовании НЧЗ, показана возможность обнаружения MC-LR в концентрациях до 1 нг/мл [15–17]. В работе [18] показано изменение окраски тестовой зоны при тестировании проб речной воды в интервале концентраций MC-LR 0.1–0.3 нг/мл.

Известно, что коллоидное золото, обладая плазмонными свойствами, может образовывать золи разного цвета, который определяется формой и размером его частиц [19]. Использование наноцветов золота (НЦЗ) в ИХА обеспечивает синее окрашивание, что увеличивает контрастность и чувствительность анализа, как было показано на примере ИХА Т2-токсина [20]. В предыдущей работе нами были предложены тест-системы для детекции микроцистина-LR в воде и образцах рыбы, основанные на прямом и непрямом форматах ИХА [21]. В качестве меченых иммунореагентов использовались конъюгаты специфических или антивидовых антител с НЧЗ. Непрямое введение метки путем замены конъюгата специфических антител с НЧЗ комбинацией нативных специфических антител и меченых антивидовых антител позволило снизить предел обнаружения MC-LR до 0.2 нг/мл, не усложняя при этом тестирование в целом.

Цель работы − сравнение иммунохроматографических тест-систем, основанных на непрямом введении НЧЗ или НЦЗ в качестве меток, для обнаружения микроцистина-LR и апробация данных тест-систем как средств контроля MC-LR в экстрактах рыбы и морепродуктов.

МЕТОДИКА

Реактивы. В работе использовали МС-LR, этилендиаминтетрауксусную кислоту (ЭДТА), бычий сывороточный альбумин (БСА), золотохлористоводородную кислоту (HAuCl4), сахарозу, 3,3',5,5'-тетраметилбензидин (TМБ), азид натрия, гидрохинон, детергенты тритон X-100 и твин-20 (“Sigma-Aldrich”, США), моноклональные антитела к микроцистину-LR и конъюгат MC-LR–БСА (“Eximio Biotec”, Китай), антитела козы против иммуноглобулинов мыши (АК) и антитела осла против иммуноглобулинов козы (АО) (“Arista Biological”, США), а также антитела козы против иммуноглобулинов мыши, меченные пероксидазой хрена (АК–ПХ, Национальный исследовательский центр эпидемиологии и микробиологии им. Н.Ф. Гамалеи, Москва, Россия).

Для получения НЧЗ, НЦЗ и их конъюгатов с антителами использовали воду, деионизированную с помощью установки Milli-Q (“Millipore”, США). Исходный раствор MC-LR (2 мг/мл) готовили в метаноле (“Fluka”, США) и хранили при 4°С.

Иммуноферментный анализ (ИФА) проводили в 96-луночных прозрачных полистироловых микропланшетах Costar 9018 (“Corning Costar”, США).

ИФА микроцистина. В лунках микропланшета сорбировали по 100 мкл конъюгата MC-LR–БСА в концентрации 0.5 мкг/мл в 50 мМ калий-фосфатном буфере, pH 7.4, содержавшем 100 мМ NaCl (ФБС), в течение 16 ч при 4°C. После четырехкратной отмывки ФБС, содержавшем 0.05% детергента Тритон Х-100 (ФБСТ), в лунки вносили по 50 мкл раствора MC-LR (от 10 до 0.005 нг/мл) в ФБСТ, добавляли по 50 мкл специфических антител в концентрации 10 нг/мл и инкубировали в течение 60 мин при 37°C. После отмывки ФБСТ в лунки микропланшета добавляли по 100 мкл АК–ПХ в разведении 1 : 5000 и инкубировали в течение 1 ч при 37°С. Микропланшет отмывали 4 раза ФБСТ и 1 раз дистиллированной водой и определяли активность ПХ. Для этого в лунки микропланшета вносили по 100 мкл раствора субстрата (0.42 мM TМБ и 1.8 мM H2O2 в 0.1 M цитратном буферном буфере, pH 4.0), инкубировали в течение 15 мин при комнатной температуре и останавливали реакцию добавлением 1.0 M H2SO4 (50 мкл на лунку). Оптическую плотность (ОП) продукта реакции измеряли при 450 нм с использованием микропланшетного фотометра Zenyth 3100 (“Anthos Labtec Instruments”, Австрия).

Синтез сферических наночастиц золота. Синтез НЧЗ проводили в соответствии с методом [22], для чего к 48.75 мл деионизированной воды добавляли 0.5 мл 1%-ного раствора HAuCl4 и доводили смесь до кипения. После этого для получения НЧЗ диаметром 30 нм в смесь вносили 0.75 мл 1%-ного раствора цитрата натрия, а для получения НЧЗ диаметром 10 нм – 1.5 мл 1%-ного раствора цитрата натрия. Растворы кипятили при перемешивании с использованием обратного холодильника в течение 25 мин. Полученные препараты охлаждали и хранили при 4°С.

Синтез наноцветов золота. НЦЗ получали методом доращивания согласно [20] с модификациями. В качестве центров нуклеации использовали предварительно синтезированные сферические НЧЗ диаметром 10 нм. К 10 мл деионизированной воды последовательно вносили водный раствор HAuCl4 в конечной концентрации 0.12 мМ, раствор НЧЗ в концентрации 0.5% об., 22 мкл 1%-ного водного раствора цитрата натрия и 100 мкл 0.3 М гидрохинона в 0.1 М натрий-цитратном буфере, рН 4.0. Реакцию проводили при комнатной температуре и перемешивании в течение 30 мин.

Получение конъюгатов НЧЗ и НЦЗ с антителами. АК с концентрацией 6 мкг/мл, выбранной согласно [21], диализовали против 10 мМ трис-HCl буфера, рН 8.5, и вносили в раствор НЧЗ или НЦЗ с рН, предварительно доведенным до 8.5 добавлением 0.1 М K2СО3. Смеси инкубировали 45 мин при перемешивании и комнатной температуре, вносили раствор 10%-ного БСА в объемном соотношении 40 : 1 и перемешивали еще 15 мин. Полученные конъюгаты осаждали центрифугированием при 8500 g в течение 15 мин при 4°C и ресуспендировали в 10 мМ трис-HCl буфере, pH 8.5, содержащем 1.0% БСА, 1.0% сахарозы и 0.05% азида натрия (ТБСА). Конъюгаты хранили при 4°C.

Определение размеров НЧЗ и НЦЗ. Размерные характеристики препаратов НЧЗ и НЦЗ определяли методом просвечивающей электронной микроскопии (ПЭМ). Растворы НЧЗ и НЦЗ наносили на сеточки (300 меш.), покрытые пленкой-подложкой из поливинилформаля, растворенного в хлороформе. Микрофотографии получали с помощью электронного микроскопа JEM-100C (“Jeol”, Япония) и анализировали, используя программу Image Tool (Научный центр здоровья при Техасском Университете в Сан-Антонио, США).

Изготовление иммунохроматографических тест-систем. Были использованы наборы мембран, включающие пластиковую подложку с нанесенной на нее нитроцеллюлозной мембраной CNPC (размер пор 15 мкм, “MDI”, Индия), разделительную мембрану GFB-R4, адсорбционную мембрану AP045 и мембрану из стекловолокна PT-R7 MdiEasypack (“Advanced Microdevices”, Индия).

Для формирования аналитической зоны на рабочую мембрану наносили конъюгат MC-LR–БСА (0.75 мг/мл в ФБС); контрольную зону формировали нанесением АО (0.5 мг/мл в ФБС). Реагенты иммобилизовали с помощью автоматического диспенсера IsoFlow (“Imagene Technology”, США) из расчета 0.1 мкл на 1 мм мембраны. На стекловолоконную мембрану вручную наносили конъюгаты АК–НЧЗ и АК–НЦЗ в ТБСА, содержащем 0.05% Твин-20, в разведении, соответствующем ОП520 = 2.5. Нагрузка конъюгатов антител с НЧЗ и НЦЗ составляла 32 мкл на 1 см стекловолоконной мембраны.

Мембраны высушивали в течение не менее 20 ч при комнатной температуре и собирали мультимембранный композит, который затем нарезали с помощью автоматического гильотинного нарезчика Index Cutter-1 (“A-Point Technologies”, США) на тест-полоски шириной 3.0 мм.

Приготовление проб морепродуктов. Тестируемая пищевая продукция – рыба (треска), мидии, креветки, осьминоги и кальмары – была приобретена в супермаркетах г. Москва (Россия). Пробоподготовка проводилась по методу, предложенному в [21]. Из гомогенизированных проб MC-LR экстрагировали 5%-ным раствором уксусной кислоты, содержащей 0.01 М ЭДТА, в течение 15 мин при перемешивании. Экстракты центрифугировали при 15 000 g в течение 15 мин. Супернатанты выпаривали, перерастворяли в ФБС и использовали для анализа.

ИХА микроцистина. В лунки микропланшета вносили по 50 мкл раствора MC-LR (от 100 до 0.01 нг/мл в ФБСТ) или экстракты морепродуктов. Добавляли по 50 мкл антител (200 нг/мл в ФБСТ) и инкубировали 3 мин при комнатной температуре, после чего погружали в лунку тест-полоску и через 15 мин контролировали результат анализа.

Детекция результатов ИХА. Тест-полоски сканировали с помощью сканера CanoScan LiDE 90 (“Canon”, Япония) и определяли интенсивность окрашивания аналитических зон, используя программу TotalLab (“Nonlinear Dynamics”, Великобритания).

Обработка результатов ИФА и ИХА. Зависимость интенсивности аналитического сигнала от концентрации MC-LR аппроксимировали при помощи программного продукта Origin (“Origin Lab”, США), используя четырехпараметрическую сигмоидную функцию:

$Y = {{(A--B)} \mathord{\left/ {\vphantom {{(A--B)} {(1 + {{{({x \mathord{\left/ {\vphantom {x C}} \right. \kern-0em} C})}}^{D}})}}} \right. \kern-0em} {(1 + {{{({x \mathord{\left/ {\vphantom {x C}} \right. \kern-0em} C})}}^{D}})}} + B,$
где x – концентрация MC-LR в пробе, y – интенсивность аналитического сигнала, A и B – асимптотические максимум и минимум (фоновое значение) аналитического сигнала, C – точка перегиба кривой в полулогарифмических координатах (50%-ное ингибирование сигнала) и D – наклон кривой в точке перегиба.

Концентрацию MC-LR, вызывающую 10%-ное снижение сигнала, (IC10) рассматривали как количественный (для ИХА – инструментальный) предел обнаружения [23]. Концентрации MC-LR, вызывающие 20- и 80%-ное снижение сигнала, рассматривали в качестве нижнего и верхнего пределов рабочего диапазона определяемых концентраций. Визуальный предел обнаружения соответствовал минимальной концентрации MC-LR, при которой наблюдалось полное отсутствие окрашивания в аналитической зоне.

РЕЗУЛЬТАТЫ И ИХ ОБСУЖДЕНИЕ

Получение и характеристика иммунореагентов. При разработке иммунохроматографического определения MC-LR применялось коллоидное золото – метка, широко используемая в колориметрическом ИХА [24]. Были получены наномаркеры двух типов, различающиеся по форме и размерным характеристикам, – сферические наночастицы и так называемые наноцветы. Сферические наночастицы золота были синтезированы одностадийным восстановлением HAuCl4 цитратом натрия. Соотношение реагентов и время реакции было выбрано с целью получения НЧЗ диаметром 30 нм. Нанодисперсный носитель такого размера оптимален в иммунохроматографии, поскольку обеспечивает высокий аналитический сигнал и хорошую сорбционную емкость [25].

Препарат был изучен методом ПЭМ. Полученные данные (рис. 1) свидетельствуют о том, что синтезированные НЧЗ были гомогенны, имели округлую форму и характеризовались средним размером 31.7 ± 5.6 нм (минимальный диаметр наночастиц составлял 18.18 нм, максимальный диаметр – 59.60 нм). Агрегаты в препарате отсутствовали.

Рис. 1.

Микрофотография НЧЗ (а) и гистограмма их распределения по диаметру (б).

Синтез НЦЗ проводили методом доращивания сферических наночастиц. Для этого к смеси HAuCl4, цитрата натрия и гидрохинона добавляли предварительно синтезированные НЧЗ малого диаметра (около 10 нм), служащие центрами нуклеации. Синтезированные НЦЗ характеризовали спектрально и методом ПЭМ. Согласно полученным спектральным данным (рис. 2), максимум поглощения для НЧЗ (центров нуклеации) составлял 520 нм, а для НЦЗ – 600 нм. Сдвиг максимумов поглощения для НЦЗ в более длинноволновую область по сравнению с НЧЗ свидетельствовал об образовании более крупных наночастиц. Характеристика препарата НЦЗ методом ПЭМ показала, что он содержит одиночные наночастицы с игольчатой поверхностью. Размер частиц варьировал в пределах 80–90 нм.

Рис. 2.

Характеристика НЦЗ методом ПЭМ (а) и спектрально (б): 1 – исходные НЧЗ; 2 – НЦЗ.

Иммунохимические свойства моноклональных антител к MC-LR были охарактеризованы методом непрямого ИФА. В данном формате свободный определяемый MC-LR в растворе и иммобилизованный микроцистин в составе белкового конъюгата конкурентно взаимодействовали со специфическими антителами. Согласно полученной конкурентной кривой определения MC-LR (рис. 3), ПО микроцистина в ИФА составил 0.01 нг/мл. Продемонстрированная высокая чувствительность детекции MC-LR в ИФА подтвердила возможность разработки экспрессного иммуноанализа с использованием данного клона антител.

Рис. 3.

Конкурентная кривая определения MC-LR в ИФА.

Полученные НЧЗ и НЦЗ конъюгировали с антивидовыми антителами методом физической адсорбции. Предварительно была выбрана оптимальная концентрация АК для получения конъюгата. Для этого была получена флоккуляционная кривая зависимости ОП конъюгата АК–НЧЗ от концентрации иммобилизованных антител в среде, содержащей коагулирующий агент. Адсорбированные на поверхности НЧЗ иммуноглобулины обуславливали их стабилизацию, предотвращая агрегацию при добавлении коагулянта. При концентрации антител, равной 6 мкг/мл, зависимость ОП выходила на плато, что свидетельствовало о стабилизации НЧЗ молекулами иммуноглобулинов [21]. При меньших концентрациях антител НЧЗ дестабилизировались и флоккулировали, о чем свидетельствовал рост ОП. Поэтому данная концентрация и была выбрана для конъюгации антител с НЧЗ и НЦЗ.

Разработка ИХА микроцистина. В работе был реализован непрямой формат ИХА микроцистина, в котором введение наномаркера в аналитическую систему осуществлялось посредством конъюгации с антивидовыми антителами. Для непрямого ИХА на рабочей мембране тест-полоски формировали две зоны – аналитическую и контрольную с иммобилизацией белкового конъюгата MC-LR и антивидовых антител соответственно. ИХА включал две стадии: предварительную инкубацию пробы, содержащей MC-LR, со специфическими антителами, а затем инкубацию тест-полоски с этой смесью. Если MC-LR в образце отсутствует, специфические антитела связываются с меченными золотом антивидовыми антителами, иммобилизованными на стекловолоконной мембране, а затем этот комплекс перемещается в аналитическую зону и концентрируется там с образованием первой окрашенной линии. При наличии MC-LR в пробе последний взаимодействует с антителами, блокируя их активные центры и препятствуя связыванию с конъюгатом MC-LR–БСА. Следовательно, окрашивания в аналитической зоне тест-полоски не происходит.

Протокол анализа был оптимизирован для достижения минимального предела обнаружения MC-LR. Оптимизация включала выбор концентраций иммунореагентов на рабочей мембране и в растворе, а также продолжительности стадий анализа. Концентрацию адсорбированного конъюгата MC-LR–БСА варьировали в диапазоне 0.2–1.2 мг/мл, меченные НЧЗ и НЦЗ антивидовые антитела наносили на стекловолоконную мембрану в диапазоне концентраций, соответствующих OП520 = 0.5–3.5, а АО иммобилизовали в диапазоне концентраций 0.5–1 мг/мл. Время предынкубации образца, содержащего MC-LR, со специфическими антителами варьировали от 2 до 10 мин, а время инкубации тест-полоски с пробой – от 8 до 20 мин. Было показано, что минимальный ПО MC-LR достигался при концентрациях MC-LR–БСА и АО, равных 0.75 и 0.5 мг/мл соответственно, и количестве конъюгатов АК–НЧЗ и АК–НЦЗ, соответствующем OП520 = 2.0. Оптимальная продолжительность первой стадии ИХА (предынкубация антител с MC-LR) составила 3 мин, второй – 15 мин.

Калибровочные кривые MC-LR, полученные в оптимизированных условиях, представлены на рис. 4. Инструментальные ПО/рабочие диапазоны определяемых концентраций MC-LR составили 0.20/0.33–0.77 нг/мл и 0.10/0.17–0.65 нг/мл для ИХА с использованием НЧЗ и НЦЗ соответственно. Визуальные ПО составили 1 нг/мл в обоих случаях, время анализа – 18 мин. Таким образом, сопоставление наночастиц золота разного размера и формы показало, что минимальный предел обнаружения MC-LR обеспечивается при использовании НЦЗ. При реализации ИХА с НЦЗ был достигнут двукратный выигрыш в чувствительности анализа.

Рис. 4.

Калибровочные кривые определения MC-LR в ИХА с использованием НЧЗ (а) и НЦЗ (б) и соответствующие тест-полоски (n = 3).

Апробация иммунохроматографических тест-систем. Полученные данные позволили перейти к апробации разработанных тест-систем для контроля фикотоксина в реальных пробах, контаминированных MC-LR. Были охарактеризованы пробы рыбы (треска), мидий, креветок, осьминогов и кальмаров. Поскольку компоненты матрикса данных проб могут влиять на результаты тестирования, необходима пробоподготовка, обеспечивающая экстракцию фикотоксина, с одной стороны, и нивелирование влияния компонентов проб на результаты ИХА, с другой стороны. Предложенная процедура пробоподготовки состояла из гомогенизации проб с добавленным известным количеством MC-LR, экстракции аналита водно-органической смесью, центрифугирования и выпаривания экстрактов.

В результате проведенной апробации было показано, что тест-системы позволяли качественно определять микроцистин в контаминированных пробах (рис. 5). На тест-полосках регистрируется исчезновение окрашенной линии в аналитической зоне, коррелирующее с увеличением концентрации MC-LR в пробах. Таким образом, проведенная апробация ИХА показала пригодность разработанных тест-систем для определения фикотоксина в морепродуктах.

Рис. 5.

Изображения тест-полосок после ИХА MC-LR в реальных пробах: а – детекция в рыбе (маркер – НЧЗ); б – детекция в креветках (маркер – НЦЗ); в – детекция в осьминогах (маркер – НЦЗ); г – детекция в кальмарах (маркер – НЦЗ); д – детекция в мидиях (маркер – НЦЗ).

Авторы выражают благодарность Н.А. Тарановой (ФИЦ Биотехнологии РАН) за помощь в синтезе препаратов НЦЗ и С.М. Придворовой (ФИЦ Биотехнологии РАН) за получение электронных микрофотографий НЧЗ и НЦЗ.

Работа выполнена при финансовой поддержке Российского научного фонда (проект 20-43-07001).

Список литературы

  1. Thompson L.A., Darwish W.S. // J. Toxicol. 2019. Article 2345283. https://www.hindawi.com/journals/jt/ 2019/2345283/

  2. Pham T.L., Utsumi M. // J. Environ. Manage. 2018. V. 213. P. 520–529.

  3. Rastogi R.P., Sinha R.P., Incharoensakdi A. // Rev. Environ. Sci. Biotechnol. 2014. V. 13. №. 2. P. 215–249.

  4. Flores N.M., Miller T.R., Stockwell J.D. // Front. Mar. Sci. 2018. V. 5. №. 30. https://www.frontiersin.org/articles/10.3389/fmars.2018.00030/full

  5. Abeysiriwardena N.M., Gascoigne S.J.L., Anandappa A. // Yale J. Biol. Med. 2018. V. 91. № 2. P. 129–142.

  6. Fessard V., Le Hegarat L. // Anal. Bioanal. Chem. 2010. V. 397. № 5. P. 1715–1722.

  7. Preece E.P., Hardy F.J., Moore B.C., Bryan M. // Harmful Algae. 2017. V. 61. P. 31–45.

  8. Anfossi L., Baggiani C., Giovannoli C., D’Arco G., Giraudi G. // Anal. Bioanal. Chem. 2013. V. 405. № 2–3. P. 467–480.

  9. Kim Y.M., Oh S.W., Jeong S.Y., Pyo D.J., Choi E.Y. // Environ. Sci. Technol. 2003. V. 37. № 9. P. 1899–1904.

  10. Zhang Y., Ding X.L., Guo M.M., Han T.T., Huang Z.J., Shang H.T., Huang B. // Anal. Methods. 2017. V. 9. № 45. P. 6430–6434.

  11. Sun J., Li Y., Pi F., Ji J., Zhang Y., Sun X. // Anal. Bioanal. Chem. 2017. V. 409. № 8. P. 2213–2220.

  12. Liu Y., Ji J., Cui F., Sun J., Wu H., Pi F., Zhang Y., Sun X. // Food Control. 2019. V. 95. P. 34–40.

  13. Akter S., Kustila T., Leivo J., Muralitharan G., Vehniainen M., Lamminmaki U. // Biosensors. 2019. V. 9. № 2. P. 14672–14685.

  14. Pyo D.J., Kim T. // Algae. 2013. V. 28. P. 289–296.

  15. Pyo D., Choi J., Hong J., Oo H.H. // J. Immunoas. Immunochem. 2006. V. 27. № 4. P. 291–302.

  16. Liu L., Xing C., Yan H., Kuang H., Xu C. // Sensors. 2014. V. 14. № 8. P. 14672–14685.

  17. Xing C., Liu L., Song S., Feng M., Kuang H., Xu C. // Biosens. Bioelectron. 2015. V. 66. P. 445–453.

  18. Melnik S., Neumann A.C., Karongo R., Dirndorfer S., Stubler M., Ibl V., Niessner R., Knopp D., Stoger E. // Plant Biotechnol. J. 2018. V. 16. № 1. P. 27–38.

  19. Eustis S., el-Sayed M.A. // Chem. Soc. Rev. 2006. V. 35. P. 209–217.

  20. Petrakova A.V., Urusov A.E., Zherdev A.V., Dzantiev B.B. // Anal. Biochem. 2019. V. 568. P. 7–13.

  21. Zvereva E.A., Hendrickson O.D., Zherdev A.V., Dzantiev B.B. // Anal. Methods. 2020. V. 12. P. 392–400.

  22. Frens G. // Nat. Phys. Sci. 1973. V. 241. P. 20–22.

  23. Uhrovcik J. // Talanta. 2014. V. 119. P. 178–180.

  24. Дыкман Л.А., Хлебцов Н.Г. // Успехи биол. химии. 2016. Т. 56. С. 411–450.

  25. Huang X., Aguilar Z.P., Xu H., Lai W., Xiong Y. // Biosensors & Bioelectronics. 2016. V. 75. P. 166–180.

Дополнительные материалы отсутствуют.

Инструменты

следующая статья выпуска предыдущая статья выпуска содержание выпуска

Прикладная биохимия и микробиология

Архивы выпусков Информация о журнале Отправить рукопись в журнал