1. На главную
  2. Электронные версии
  3. Известия РАН. Серия географическая
  4. T. 86, № 6, 2022

Известия РАН. Серия географическая, 2022, T. 86, № 6, стр. 1023-1034

Вертикальные потоки осадочного вещества и современные скорости осадконакопления в Белом море

А. Н. Новигатский a, *, А. А. Клювиткин a, М. Д. Кравчишина a, Н. В. Политова a, А. С. Филиппов a, В. П. Шевченко a

a Институт океанологии им. П.П. Ширшова РАН
Москва, Россия

* E-mail: novigatsky@ocean.ru

Поступила в редакцию 04.02.2022
После доработки 20.06.2022
Принята к публикации 18.08.2022

Полный текст (PDF)

Аннотация

Изучено морское осадконакопление с использованием рассеянного осадочного материала толщи вод в седиментационных ловушках в сопоставлении с поверхностным слоем донных осадков. На основе обобщения многолетних исследований небольшого внутриконтинентального моря Северного Ледовитого океана, удалось установить новые закономерности осадочного процесса в условиях Субарктической и Арктической зон. Количественный переход рассеянных форм осадочного вещества в концентрированные формы (донные осадки) в Белом море подчиняется линейной зависимости, с локальным максимумом в глубинном нефелоидном слое. Выделяются области сверхбыстрой седиментации – маргинальные фильтры (р. Северная Двина и др.). Прямые количественные данные по потокам осадочного вещества в водной толще Белого моря, полученные с помощью метода седиментационных ловушек на обсерваториях АГОС за 15 лет исследований, дали следующие значения: под деятельным слоем в интервале 48–214 при среднем 74 г/м2/год; в промежуточном слое 54–298 при среднем 132 г/м2/год; в придонном горизонте 149–1814 при среднем 335 г/м2/год. Скорости седиментации (по 210Pb, 137Cs) в поверхностном слое донных осадков в пересчете на абсолютные массы сухого осадка отвечают интервалу 93–1260 при среднем 310 г/м2/год. Многолетние данные по концентрации рассеянного осадочного вещества в водной толще (взвеси) и величинам потока рассеянного осадочного вещества отчетливо фиксируют устойчивые круглогодичные нефелоидные слои. Таким образом, распределение рассеянных форм осадочного вещества в толще вод происходит по новым закономерностям, которые удается выявить более отчетливо.

Ключевые слова: Северный Ледовитый океан, Белое море, седиментационные ловушки, вертикальные потоки, осадочный материал, донные осадки, седиментация

ВВЕДЕНИЕ

Последнее время в Арктике начали проводиться детальные сопоставления рассеянной формы осадочного вещества (взвеси) в водной толще с его связанной формой – поверхностным слоем донных осадков, т.е. с концентрированной формой осадочного вещества (Леин и др., 2012; Forest et al., 2015; Honjo et al., 2010; Lein and Lisitsyn, 2018; Stein, 2008). Морское рассеянное осадочное вещество – биокосное, и состоит из живых планктонных организмов, их отмерших остатков, а также частиц минеральной природы (литогенных), местами вулканогенных и аутигенных. Осаждаясь в море, оно проходит несколько водных слоев, отличающихся по процессам, составу и свойствам, а достигнув дна – переходит из рассеянной в концентрированную форму (донные осадки). Таким образом, фиксируется различная по свойствам вертикальная стратификация среды – не только ведущих процессов, но и осаждающегося рассеянного вещества в водной толще (Лисицын, 2004, 2010; Honjo et al., 2008).

Количественная сторона современных осадочных процессов характеризуется концентрацией взвеси в воде (мг/л) и динамической единицей – потоком вещества на дно (г/м2/год), которая определяется в донных осадках методом абсолютных масс (mass accumulation rate (MAR)) (Левитан, 2021; Pathirana et al., 2013; St. John, 2008). Скорость осадконакопления для современных донных отложений возрастом менее ста лет, как правило, определяется инструментальным 210Pb-датированием, подтвержденным 137Cs (Степанец и др., 2010; Aliev et al., 2007; Kuzyk et al., 2013).

При изучении осадочного процесса в Белом море нами были совмещены результаты экспедиционных исследований на кратковременных (суточных) станциях с годовыми постановками седиментационных ловушек и одновременным исследованием поверхностного слоя донных осадков. Подобные работы выполнялись польскими коллегами в отдельной бухте Балтийского моря (Szmytkiewicz and Zalewska, 2014), однако пространственное распределения взвеси в этом исследовании затронуто не было.

При таком подходе, удалось получить морской осадочный материал (природный самописец изменений среды и климата) в интервале возраста от суток, месяца и первых лет (материал седиментационных ловушек), до десятков лет – поверхностный слой позднеголоценовых (субатлантических) донных осадков (Лисицын и др., 2014, 2015а). Это дало возможность детально изучить осадочный процесс в самом широком диапазоне не только пространства, но и во времени.

Таким образом, целью настоящей работы стало прямое сопоставление рассеянной формы осадочного вещества, находящегося в водной толще, с концентрированной его формой – донными осадками. Это дает потенциал для стационарного непрерывного круглогодичного исследования морской среды во всей толще вод от поверхности до дна.

МАТЕРИАЛЫ И МЕТОДЫ

В рамках программы ИО РАН “Система Белого моря” в Белом море в течение 15 лет проводили непрерывные прямые исследования осадочных процессов не только в донных осадках, но и в толще вод посредством мембранной ультрафильтрации взвеси, а также с помощью глубинных автоматических седиментационных обсерваторий (АГОС) с прямым количественным определением вертикальных потоков и непрерывным отбором вещества с разных глубин круглый год (Лисицын и др., 2015а, б). Это позволило получить прямые данные о количественной концентрации (мг/л), скорости осаждения (мм/год) и вертикальных потоках (мг/м2/сут), т.е. абсолютных массах рассеянного осадочного вещества в придонном слое вод и верхнем слое донных осадков, его изменений в ходе осаждения от поверхности до дна, причем непрерывно во времени (Новигатский и др., 2020; Novigatsky et al., 2018).

Количественное изучение осадочного вещества в толще вод (концентрация взвеси, мг/л) основано на методе мембранной ультрафильтрации, т.е. выделении частиц крупнее 0.45 мкм на фильтр с последующим качественным и количественным анализом (Kravchishina et al., 2015). Этот метод дает картину распределения вещества только для момента работ на станции (одномоментный). Обычно дискретный отбор проб батометрами предваряют непрерывным вертикальным зондированием прозрачности и других параметров, что открывает возможность отбора проб не формально (по стандартным горизонтам), а в наиболее важных взвесеаккумулирующих местах (Kravchishina et al., 2018). Для самого верхнего слоя используют также спутниковые данные, подтвержденные подспутниковым отбором проб in situ в экспедиции в ясную погоду и безлeдное время года (Лисицын и др., 2013). По данным двух спектральных каналов сканера цвета океана MO-DIS-Aqua 531 и 551 нм рассчитывался показатель рассеяния назад взвешенными частицами (bbp, м–1) поверхностных вод (0–5 м) (Копелевич и др., 2015, 2018; Bisson et al., 2021).

Для изучения вертикальных потоков вещества в ИО РАН используются седиментационные ловушки двух типов: малые цилиндрические МСЛ-110 и большие конические 12-стаканные Лотос-3 (рис. 1), установленные в составе АГОС (Лукашин и др., 2011; Honjo and Doherty et al., 1988; Novigatsky et al., 2018). Этот метод позволяет измерять абсолютные массы осадочного материала на разных глубинах моря на основе прямых определений количества этого материала, осаждающегося в седиментационные ловушки (Лисицын и др., 2015а; Новигатский и др., 2020).

Рис. 1.

Постановка большой конической 12-стаканной седиментационной ловушки Лотос-3 и малой седиментационной ловушки МСЛ-110 в составе автоматической глубоководной седиментационной обсерватории с борта НИС “Эколог” (фото июль 2012 г.).

Поверхностный слой донных осадков отбирали трубкой Неймисто, скорости современного осадконакопления в верхнем слое осадков (0–20 см прецизионно делили через 1 см) определяли с помощью радионуклидного анализа 210Pb и 137Cs (Лисицын и др., 2015a; Aliev et al., 2007).

Такие исследования методом АГОС с непрерывным изучением рассеянного вещества в толще вод Белого моря (0–300 м) в сопоставлении с донными осадками удалось выполнить в 2000–2014 гг. на мегаполигоне Белое море (рис. 2) (Лисицын и др., 2014; Лисицын и др., 2015а, б, 2017; Новигатский и др., 2018, 2020; Novigatsky et al., 2018).

Рис. 2.

Расположение обсерваторий АГОС годовой экспозиции и точки определения потоков (абсолютных масс) в поверхностном слое донных осадков (скорости седиментации по 210Pb и 137Cs пересчитаны в абсолютные массы (Лисицын и др., 2015a)) в Белом море.

РЕЗУЛЬТАТЫ И ОБСУЖДЕНИЕ

Одна из особенностей шельфовых морей Арктики – нефелоидные слои, которые достигают здесь максимальных масштабов в пространстве и во времени. Они часто наблюдаются круглый год, а в зимний период при формировании морских льдов усиливаются за счет явления каскадинга (Лисицын, 2010). Наши многолетние данные по концентрации взвеси (рис. 3а) и величинам потока рассеянного осадочного вещества (рис. 3б) отчетливо фиксируют устойчивые круглогодичные нефелоидные слои в Белом море (Kravchishina et al., 2018; Novigatsky et al., 2018). Помимо этого, на схеме (см. рис. 3б) выделяется область сверхбыстрой седиментации маргинального фильтра р. Северной Двины (Gordeev et al., 2018), которая четко проявляется как в водной толще (ст. b-4а, 1413), так и в поверхностном слое донных осадков (ст. 44, 78) (Новигатский и др., 2018).

Рис. 3.

Данные на основе многолетних исследований в Белом море: (а) вертикальное распределение массовой концентрации взвеси (Kravchishina et al., 2015, 2018); (б) линейная зависимость вертикальных потоков осадочного вещества от глубины (данные АГОС), пунктирными линиями выделена область лавинной седиментации (конус выноса) р. Северная Двина (Новигатский и др., 2018).

Существенные изменения рассеянного осадочного вещества идут в основании деятельного слоя (над слоем скачка плотности) в ходе рециклинга – растворения биогенной части взвеси. Деструкция биогенного вещества усиливается скоплением в этом слое организмов-гетеротрофов и бактерий. Остаточный экспорт (нетто-продукция) первичной продукции, уходящей из деятельного слоя на глубины (пеллетный транспорт, сезонная трансформация пикноклина) оценивается в Белом море примерно 25 г/м2/год (Бергер, Примаков, 2007; Ветров, Романкевич, 2014; Леин и др., 2012). Наши многолетние определения общего вертикального потока, полученные с помощью седиментационных ловушек, установленных ниже слоя скачка (на выходе из деятельного слоя), в среднем составляют 74 г/м2/год (табл. 1; рис. 3б), т.е. почти в три раза больше, чем в указанных выше работах, что неоднократно было описано в предшествующих публикациях (Новигатский и др., 2018, 2020; Novigatsky et al., 2018).

Таблица 1.  

Годовые потоки рассеянного осадочного вещества в толще вод Белого моря по многолетним данным АГОС, а также потоки (абсолютные массы) в поверхностном слое донных осадков (скорости седиментации по 210Pb и 137Cs пересчитаны в абсолютные массы (Лисицын и др., 2015a))

Станция Широта, с.ш. Долгота, в.д. Глубина, м Горизонт, м Величина потока, г/м2/год
1. Потоки рассеянного осадочного вещества под слоем скачка (25–100 м)
b-8 64°35' 39°01′ 96 25 77
6052 65°18′ 38°40′ 124 50 51
4936 65°10′ 37°57′ 97 62 122
1423 65°26′ 38°10′ 113 63 48
b-15 65°26′ 37°40′ 132 25 53
b-15 65°26′ 37°40′ 132 27 75
6056 65°34′ 37°45′ 139 50 51
6070 65°26′ 36°45′ 229 60 214
2 (4930) 65°38′ 36°09′ 249 70 75
3 (4930) 65°38′ 36°07′ 255 40 85
1107 65°16′ 38°43′ 113 45 62
Среднее геометрическое 74
Минимум 48
Максимум 214
Стандартное отклонение 48
2. Потоки рассеянного осадочного вещества в промежуточном слое (100–200 м)
4938 65°15′ 38°43′ 117 72 219
1423 65°26′ 38°10′ 113 73 135
1423 65°26′ 38°10′ 113 83 54
4930 65°38′ 36°10′ 255 115 298
4930 65°38′ 36°10′ 255 145 60
2 (4930) 65°38′ 36°09′ 249 100 82
2 (4930) 65°38′ 36°09′ 249 108 179
3 (4930) 65°38′ 36°07′ 255 100 154
3 (4930) 65°38′ 36°07′ 255 150 170
3 (4930) 65°38′ 36°07′ 255 185 195
1107 65°16′ 38°43′ 113 90 96
Среднее геометрическое 132
Минимум 54
Максимум 298
Стандартное отклонение 74
3. Потоки рассеянного осадочного вещества в придонном нефелоидном слое
b-6a 66°09′ 35°03′ 267 250 325
b-6a 66°09′ 35°03′ 267 255 421
b-16 66°34′ 33°47′ 236 226 357
b-4a 64°57′ 39°31′ 50 30 752
b-8 64°35′ 39°01′ 96 85 330
4944 65°00′ 39°22′ 67 52 201
4936 65°10′ 37°57′ 97 83 193
1423 65°26′ 38°10′ 113 93 286
1423 65°26′ 38°10′ 113 103 772
1413 65°27′ 39°01′ 83 63 1008
1413 65°27′ 39°01′ 83 68 908
1107 65°16′ 38°43′ 113 100 138
b-15 65°26′ 37°40′ 132 125 276
b-15 65°26′ 37°40′ 132 127 354
6056 65°34′ 37°45′ 139 130 390
6070 65°26′ 36°45′ 229 220 639
4930 65°38′ 36°10′ 255 238 149
2 (4930) 65°38′ 36°09′ 249 207 317
3 (4930) 65°38′ 36°07′ 255 195 208
3 (4930) 65°38′ 36°07′ 255 205 282
3 (4930) 65°38′ 36°07′ 255 215 378
Среднее геометрическое 354
Минимум 138
Максимум 1008
Стандартное отклонение 251
4. Потоки (абсолютные массы) в поверхностном слое донных осадков (0–1 см)     
Станция Широта, с.ш. Долгота, в.д. Глубина, м Скорость осадконакопления, мм/год Величина потока (абсолютные массы*), г/м2/год
4697 65°17′ 38°55′ 96 0.40 120
4698 65°25′ 38°40′ 107 0.79 237
4706 65°05′ 36°06′ 66 0.85 255
4720 65°57′ 35°53′ 290 2.2 660
32 64°07′ 37°35′ 16 2.7 810
78 65°05′ 39°44′ 32 4.2 1260
66 65°02′ 34°53′ 21 0.82 246
76 65°17′ 39°16′ 68 0.91 273
77 65°08′ 39°17′ 76 0.31 93
59 66°20′ 35°32′ 81 0.62 186
3 66°20′ 33°40′ 62 0.51 153
4943 65°50′ 37°30′ 116 0.69 207
44 64°58′ 39°31′ 54 2.6 780
46 65°06′ 39°17′ 73 1.1 330
4 65°10′ 37°56′ 88 1.7 510
Среднее геометрическое 310
Минимум 93
Максимум 1260
Стандартное отклонение 332

* При средней плотности сухого осадка (0–20 см) 0.3 г/см3 (Лисицын и др., 2015a).

Ниже деятельного слоя в вертикальных потоках вещества пеллетный материал приобретает все большее значение. Часть его (особенно мелкие пеллеты) разрушается в толще вод, создавая “облака” тонкодисперсных частиц. С ростом глубины моря и полнотой растворения биогенной части взвесь в потоке становится все более терригенной. Наиболее устойчивые органические соединения поступают как с суши, так и из деятельного слоя (автохтонное планктонное органическое вещество) (Ильяш и др., 2013). Генезис этих двух главных видов органического углерода определяют по изотопному составу (Леин и др., 2012). Эти процессы тесно взаимодействуют с деятельностью организмов-фильтраторов зоопланктона, концентраторами осадочного вещества в пеллеты (Pertsova and Kosobokova, 2003). В промежуточном слое многолетние определения общего вертикального потока нами в среднем оцениваются в 132 г/м2/год (см. табл. 1, рис. 3б). Двукратное увеличение потока мы связываем с влиянием придонного нефелоидного слоя.

У дна происходит новое постепенное сгущение рассеянного осадочного вещества: возникает глубинный нефелоидный слой с повышенным содержанием взвеси из-за придонных течений и взмучивания донных осадков, ресуспензии и неосаждения самых тонких частей осадочного вещества под влиянием течений. В этом слое, по нашим многолетним наблюдениям, общий вертикальный поток возрастает до 354 г/м2/год (см. табл. 1, рис. 3б).

Донные осадки поверхностного слоя – это наиболее обводненная (влажность >90%) и полужидкая их часть. Она особенно легко взмучивается течениями, так как силы сцепления между частицами еще очень слабы. Это начало концентрирования и перехода подвижного рассеянного осадочного вещества в более стойкую связную пластичную форму. В концентрированной форме осадочного вещества силы сцепления между частицами усиливаются по мере уплотнения осадка, при этом поры осадка заполнены не морской водой, а иловыми водами.

Полученные нами значения по 210Pb, 137Cs показывают скорости осадконакопления для всего Белого моря 0.4–4.2 мм/год (Лисицын и др., 2015a). Этому не противоречат данные о скоростях осадконакопления в прибрежных участках Кандалакшского залива Белого моря 0.3–1.0 мм/год (Митяев и др., 2012), в море Бофорта 1.4 мм/год (Bringué and Rochon, 2012) и другие определения скоростей осадконакопления в морях Арктики (Левитан, 2015; Kuzyk et al., 2013; Stein, 2008). В пересчете на абсолютные массы сухого осадка эти значения отвечают интервалу 93–1260 при среднем около 310 г/м2/год (см. табл. 1).

Таким образом, скорость седиментации (поток) концентрированной формы вещества в поверхностном слое осадков в среднем составляет 310 г/м2/год, что незначительно меньше среднего значения в придонном нефелоидном слое. Это связано с максимальным взаимодействием осадочного вещества с биотой, в осадке происходит переход из биовзвеси в растворы биогенных и иных элементов. Кроме того, процессы рециклинга в поверхностном слое донных осадков идут при самом активном участии бентоса и бактерий (их количество достигает рекордных млн и даже млрд кл/см3 осадка) (Иванов и др., 2013), при этом концентрация органического углерода здесь составляет первые проценты (Леин и др., 2012; Lein and Lisitsyn, 2018) от первичной продукции верхнего слоя вод.

ВЫВОДЫ

Прямые количественные данные по потокам осадочного вещества в водной толще Белого моря, полученные с помощью седиментационных ловушек на обсерваториях АГОС за 15 лет исследований, дали следующие значения: под деятельным слоем в интервале 48–214 при среднем 74 г/м2/год; в промежуточном слое 54–298 при среднем 132 г/м2/год; в придонном горизонте 149–1814 при среднем 335 г/м2/год. Скорости седиментации (по 210Pb, 137Cs) поверхностного слоя донных осадков в пересчете на абсолютные массы сухого осадка отвечают интервалу 93–1260 при среднем 310 г/м2/год.

Более низкие значения абсолютных масс верхнего слоя донных осадков в сравнении с придонными потоками (при их сравнении в сходных единицах), очевидно, связаны с деструкцией органического вещества во время нахождения вещества в самом верхнем слое (наилке). Это подтверждается исследованиями по органическому веществу (Политова и др., 2016), где показано, что при длительном пребывании частиц в самом верхнем слое осадка происходит потребление органического углерода бентосом и бактериями (выедание), а также частичное растворение других биогенных компонентов.

Таким образом, процессы разложения органического вещества наиболее активно идут в двух зонах: 1) верхнем освещенном (деятельном) слое, 2) на границе вода−дно, т.е. в поверхностном слое донных осадков. Количественный переход рассеянных форм осадочного вещества в концентрированные подчиняется линейной зависимости, с локальным максимумом в глубинном нефелоидном слое. Выделяются области сверхбыстрой седиментации – маргинальные фильтры (р. Северная Двина и др.). Многолетние данные по концентрации взвеси и величинам потока рассеянного осадочного вещества отчетливо фиксируют устойчивые круглогодичные нефелоидные слои, т.е. распределение рассеянных форм осадочного вещества в толще вод происходит по новым закономерностям, которые удается выявлять все более отчетливо.

Список литературы

  1. Бергер В.Я., Примаков И.М. Оценка уровня первичного продуцирования в Белом море // Биология моря. 2007. Т. 33. № 1. С. 53–58.

  2. Ветров А.А., Романкевич Е.А. Первичная продукция и потоки органического углерода на дно в Арктических морях Евразии в 2003–2012 гг. // ДАН. 2014. Т. 454. № 1. С. 97–99. https://doi.org/10.7868/S086956521401023X

  3. Иванов М.В., Леин А.Ю., Саввичев А.С., Русанов И.И., Веслополова Е.Ф., Захарова Е.Е., Прусакова Т.С. Численность и активность микроорганизмов в пограничной зоне вода осадок и их влияние на изотопный состав углерода органического вещества взвеси и донных осадков Карского моря // Микробиология. 2013. Т. 82. № 6. С. 723–723. https://doi.org/10.7868/S0026365613060062

  4. Ильяш Л.В., Радченко И.Г., Новигатский А.Н., Лисицын А.П., Шевченко В.П. Вертикальный поток фитопланктона и осадочного вещества в Белом море по данным длительной экспозиции седиментационных ловушек // Океанология. 2013. Т. 53. № 2. С. 216–224. https://doi.org/10.7868/S0030157413020056

  5. Копелевич О.В., Шеберстов С.В., Салинг И.В., Вазюля С.В., Буренков В.И. Сезонная и межгодовая изменчивость биооптических характеристик вод поверхностного слоя Баренцева, Белого, Черного и Каспийского морей по спутниковым данным // Фундаментальная и прикладная гидрофизика. 2015. Т. 8. № 1. С. 7–16.

  6. Копелевич О.В., Салинг И.В., Вазюля С.В., Глуховец Д.И., Шеберстов С.В., Буренков В.И., Каралли П.Г., Юшманова А.В. Биооптические характеристики морей, омывающих берега западной половины России, по данным спутниковых сканеров цвета 1998–2017 гг. М.: ООО “ВАШ ФОРМАТ”, 2018. 140 с.

  7. Левитан М.А. Скорости седиментации отложений последних пяти морских изотопных стадий в Северном Ледовитом океане // Океанология. 2015. Т. 55. № 3. С. 470–479. https://doi.org/10.7868/S0030157415030119

  8. Левитан М.А. Плейстоценовые отложения Мирового океана. М.: РАН, 2021. 408 с.

  9. Леин А.Ю., Кравчишина М.Д., Политова, Н.В., Саввичев А.С., Веслополова Е.Ф., Мицкевич И.Н., Шевченко В.П., Иванов М.В. Трансформация взвешенного органического вещества на границе вода-дно в морях Российской Арктики (по изотопным и радиоизотопным данным) // Литология и полезные ископаемые. 2012. № 2. С. 115–115.

  10. Лисицын А.П. Потоки осадочного вещества, природные фильтры и осадочные системы “живого океана” // Геология и геофизика. 2004. Т. 45. № 1. С. 15–48.

  11. Лисицын А.П. Новый тип седиментогенеза в Арктике – ледовый морской, новые подходы к исследованию процессов // Геология и геофизика. 2010. Т. 51. № 1. С. 18–60.

  12. Лисицын А.П., Кравчишина М.Д., Копелевич О.В., Буренков В.И., Шевченко В.П., Вазюля С.В., Клювиткин А.А., Новигатский А.Н., Политова Н.В., Филиппов А.С., Шеберстов С.В. Пространственно-временная изменчивость концентрации взвеси в деятельном слое Белого моря //ДАН. 2013. Т. 453. № 4. С. 440–445. https://doi.org/10.7868/S0869565213340173

  13. Лисицын А.П., Новигатский А.Н., Шевченко В.П., Клювиткин А.А., Кравчишина М.Д., Филиппов А.С., Политова Н.В. Рассеянные формы осадочного вещества и их потоки в океанах и морях на примере Белого моря (результаты 12 лет исследований) // ДАН. 2014. Т. 456. № 3. С. 355–359. https://doi.org/10.7868/S086956521415016X

  14. Лисицын А.П., Новигатский А.Н., Алиев Р.А., Шевченко В.П., Клювиткин А.А., Кравчишина М.Д. Сравнительное изучение вертикальных потоков взвеси из водной толщи, скоростей осадкообразования и абсолютных масс донных осадков в Белом море (бассейн Северного Ледовитого океана) // ДАН. 2015а. Т. 465. № 4. С. 489–493. https://doi.org/10.7868/S0869565215340198

  15. Лисицын А.П., Новигатский А.Н., Клювиткин A.A. Сезонная изменчивость потоков осадочного вещества в Белом море (бассейн Северного Ледовитого океана) // ДАН. 2015б. Т. 465. № 2. С. 229–234. https://doi.org/10.7868/S0869565215320201

  16. Лисицын А.П., Новигатский А.Н., Шевченко В.П., Клювиткин А.А., Кравчишина М.Д., Политова Н.В. Динамика основных компонентов потоков рассеянного осадочного вещества в Белом море // ДАН. 2017. Т. 472. № 6. С. 605–617. https://doi.org/10.7868/S0869565217060238

  17. Лукашин В.Н., Клювиткин А.А., Лисицын А.П., Новигатский А.Н. Малая седиментационная ловушка МСЛ-110 // Океанология. 2011. Т. 51. № 4. С. 746–750.

  18. Митяев М.В., Герасимова М.В., Дружкова Е.И. Вертикальные потоки осадочного вещества в прибрежных районах Баренцева и Белого морей // Океанология. 2012. Т. 52. № 1. С. 121–130.

  19. Новигатский А.Н., Лисицын А.П., Клювиткин А.А., Шевченко В.П., Кравчишина М.Д., Политова Н.В. Вертикальные потоки рассеянного осадочного вещества в Арктическом седиментогенезе внутриконтинентальных морей // ДАН. 2018. Т. 479. № 2. С. 206–211. https://doi.org/10.7868/S0869565218080200

  20. Новигатский А.Н., Лисицын А.П., Шевченко В.П., Клювиткин А.А., Кравчишина М.Д., Политова Н.В. Седиментогенез в Белом море: вертикальные потоки рассеянного осадочного вещества и абсолютные массы донных осадков // Океанология. 2020. Т. 60. № 3. С. 429–441. https://doi.org/10.31857/S0030157420030077

  21. Политова Н.В., Клювиткин А.А., Новигатский А.Н., Ульянова Н.В., Чульцова А.Л., Кравчишина М.Д., Павлова Г.А., Леин А.Ю. Ранний диагенез в современных донных осадках Двинского залива Белого моря // Океанология. 2016. Т. 56. № 5. С. 771–783. https://doi.org/10.7868/S0030157416050105

  22. Степанец О.В., Борисов А.П., Травкина А.В., Соловьева Г.Ю., Владимиров М.В., Алиев Р.А. Использование радионуклидов 210Pb и 137Cs для геохронологии современных осадков Арктического бассейна в местах захоронения твердых радиоактивных отходов // Геохимия. 2010. № 4. С. 424–429.

  23. Aliev R., Bobrov V., Kalmykov S., Melgunov M., Vlasova I., Shevchenko V., Novigatsky A., Lisitzin A. Natural and artificial radionuclides as a tool for sedimentation studies in the Arctic region // J. of Radioanalytical and Nuclear Chem. 2007. Vol. 274. Iss. 2. P. 315–321. https://doi.org/10.1007/s10967-007-1117-x

  24. Bisson K.M., Boss E., Werdell P.J., Ibrahim A., Behrenfeld M.J. Particulate backscattering in the global ocean: a comparison of independent assessments // Geophys. Res. Lett. 2021. Vol. 48. Iss. 2. P. e2020GL090909. https://doi.org/10.1029/2020GL090909

  25. Bringué M., Rochon A. Late Holocene paleoceanography and climate variability over the Mackenzie slope (Beaufort Sea, Canadian Arctic) // Marine Geol. 2012. Vol. 291. P. 83–96. https://doi.org/10.1016/j.margeo.2011.11.004

  26. Forest A., Osborne P.D., Fortier L., Sampei M., Lowings M.G. Physical forcings and intense shelf–slope fluxes of particulate matter in the halocline waters of the Canadian Beaufort Sea during winter // Continental Shelf Res. 2015. Vol. 101. P. 1–21. https://doi.org/10.1016/j.csr.2015.03.009

  27. Gordeev V.V., Pokrovsky O.S., Shevchenko V.P. The Mixing Zone Between Waters of the Severnaya Dvina River and the White Sea // Biogeochem. of the Atmosphere, Ice and Water of the White Sea / A.P. Lisitsyn, V. Gordeev (Eds.). Environment Part I, Hdb Env. Chem. Springer Int. Publ. AG, 2018. P. 83–113. https://doi.org/10.1007/698_2018_352

  28. Honjo S., Doherty K.W. Large aperture time-series sediment traps; design objectives, construction and application // Deep Sea Res. Part A. Oceanographic Res. Papers. 1988. Vol. 35. № 1. P. 133–149. https://doi.org/10.1016/0198-0149(88)90062-3

  29. Honjo S., Manganini S.J., Krishfield R.A., Francois R. Particulate organic carbon fluxes to the ocean interior and factors controlling the biological pump: A synthesis of global sediment trap programs since 1983 // Progress in Oceanogr. 2008. Vol. 76. Iss. 3. P. 217–285. https://doi.org/10.1016/j.pocean.2007.11.003

  30. Honjo S., Krishfield R.A., Eglinton T.I., Manganini S.J., Kempa J.N., Doherty K., Hwang J., McKee T.K., Takizawa T. Biological pump processes in the cryopelagic and hemipelagic Arctic Ocean: Canada Basin and Chukchi Rise // Progress in Oceanogr. 2010. Vol. 85. Iss. 3–4. P. 137–170. https://doi.org/10.1016/j.pocean.2010.02.009

  31. Kravchishina M., Klyuvitkin A., Filippov A., Novigatsky A., Politova N., Shevchenko V., Lisitzin A. Suspended particulate matter in the White Sea: the results of long-term interdisciplinary research // Proceedings of the Int. Association of Hydrol. Sci. 2015. Vol. 365. P. 35–41. https://doi.org/10.5194/piahs-365-35-2015

  32. Kravchishina M.D., Lisitsyn A.P., Klyuvitkin A.A., Novigatsky A.N., Politova N.V., Shevchenko V.P. Suspended Particulate Matter as a Main Source and Proxy of the Sedimentation Processes // Sedimentation Processes in the White Sea: The White Sea / A.P. Lisitzin, L.L. Demina (Eds.). Environment Part II, Hdb Env. Chem. Springer Int. Publ. AG, 2018. P. 13–48. https://doi.org/10.1007/698_2018_353

  33. Kuzyk Z.Z.A., Gobeil C., Macdonald R.W. 210Pb and 137Cs in margin sediments of the Arctic Ocean: Controls on boundary scavenging // Global Biogeochem. Cycles. 2013. Vol. 27. Iss. 2. P. 422–439. https://doi.org/10.1002/gbc.20041

  34. Lein A.Y., Lisitsyn A.P. Processes of early diagenesis in the Arctic seas (on the example of the White Sea) // Sedimentation Processes in the White Sea: The White Sea / A.P. Lisitzin, L.L. Demina (Eds.). Environment Part II, Hdb Env. Chem. Springer Int. Publ. AG, 2018. P. 165–206. https://doi.org/10.1007/698_2018_345

  35. Novigatsky A.N., Klyuvitkin A.A., Lisitsyn A.P. Vertical Fluxes of Dispersed Sedimentary Matter, Absolute Masses of the Bottom Sediments, and Rates of Modern Sedimentation // Sedimentation Processes in the White Sea: The White Sea / A.P. Lisitzin, L.L. Demina (Eds.). Environ. Part II, Hdb Env. Chem. Springer Int. Publ. AG, 2018. P. 49–66. https://doi.org/10.1007/698_2018_278

  36. Pathirana I., Knies J., Felix M., Mann U. Towards an improved organic carbon budget for the Barents Sea shelf, marginal Arctic Ocean // Climate of the Past Discussions. 2013. Vol. 9. Iss. 4. P. 4939–4986. https://doi.org/10.5194/cpd-9-4939-2013

  37. Pertsova N.M., Kosobokova K.N. Zooplankton of the White Sea: features of the composition and structure, seasonal dynamics, and the contribution to the formation of matter fluxes // Oceanology. 2003. Vol. 43. Suppl. 1. P. S108–S122.

  38. St. John K. Cenozoic ice-rafting history of the central Arctic Ocean: Terrigenous sands on the Lomonosov Ridge // Paleoceanography. 2008. Vol. 23. Iss. 1. A1S05. https://doi.org/10.1029/2007PA001483

  39. Stein R. Arctic Ocean sediments: processes, proxies, and paleoenvironment. Elsevier, 2008. Vol. 2. 592 p.

  40. Szmytkiewicz A., Zalewska T. Sediment deposition and accumulation rates determined by sediment trap and 210Pb isotope methods in the Outer Puck Bay (Baltic Sea) // Oceanologia. 2014. Vol. 56. Iss. 1. P. 85–106. https://doi.org/10.5697/oc.56-1.085

Дополнительные материалы отсутствуют.

Инструменты

следующая статья выпуска предыдущая статья выпуска содержание выпуска

Известия РАН. Серия географическая

Архивы выпусков Информация о журнале Отправить рукопись в журнал