Известия РАН. Серия географическая, 2020, T. 84, № 5, стр. 674-693

ВВЕДЕНИЕ

Германия, расположенная в самом центре Европы, является одним из ведущих государств континента. По экономическому потенциалу¹¹ и численности населения²² она уверенно занимает первое место среди стран зарубежной Европы. Сегодня почти 90% населения Германии проживает в городах и прилегающих к ним урбанизированных районах³³.

Городские традиции Германии насчитывают многие столетия, сами принципы городского уклада жизни и управления в средневековой Центральной и Восточной Европе получили распространение как “любекское право”, “магдебургское право”, “кульмское право” по соответствующим немецким городам, где они были сформулированы. Наиболее же ранние города на территории современной Германии были основаны еще на рубеже н.э. как римские укрепления в пограничных с непокоренными германскими племенами провинциях. Так, Кёльн (Colonia Claudia Ara Agrippinensium) получил в 50 г. н. э. статус имперского римского города, а, например, Трир (Augusta Treverorum) на рубеже III–IV вв. н. э. насчитывал около 80 тыс. жителей и являлся самым большим городом к северу от Альп.

В разные периоды значимую роль играли различные городские центры германских земель, это были и северные торговые ганзейские города, и экономические центры Швабии и Франконии, затем центры саксонской и рейнской мануфактуры, и резиденции церковных иерархов. С началом промышленной революции на первые места стали выдвигаться индустриальные центры, всего за одно столетие, картина городской жизни кардинально изменилась: если в начале XIX в. в городах проживало около 10% от совокупного населения различных германских государств, то уже в 1910 г. в городах оказалось сосредоточено почти 50% населения Германской империи [16].

В ХХ в. процессы урбанизации, сопровождающие глобальные изменения в социально-экономической сфере человеческой жизнедеятельности, привели к существенной поляризации расселения, формированию многомиллионных агломераций, ставших как средоточием, так и собственно определяющим фактором прогресса. Динамика системы расселения Германии в полной мере отражает совокупность индустриальных и постиндустриальных процессов, протекающих в современном мире.

ОБЗОР РАБОТ ПО ТЕМЕ ИССЛЕДОВАНИЯ

Выдающаяся немецкая географическая научная школа представила многогранные исследования системы расселения своей страны и всего мира. Ключевое место в области теоретической географии занимают исследования систем центральных мест, получившие распространение после появления работ Вальтера Кристаллера⁴⁴ и Августа Лёша⁵⁵ в 30-х годах ХХ в. К важнейшим выводам теории центральных мест следует отнести наличие соответствия между людностью города и его пространственным положением в системе расселения. Кристаллеру и Лёшу удалось показать, как распределяются центральные места по разным уровням иерархии, располагаясь в определенных точках гексагональной решетки. При этом по своей конфигурации системы расселения могут отвечать различным случаям, определяемым числом “К”. При K = 3 у каждого центра на следующем уровне иерархии будет 2 подчиненных населенных пункта, при K = 4 – соответственно 3 и при K = 7 – 6 центральных мест, расположенных на более низком уровне иерархии. Расстояния между центрами разных уровней иерархии оказываются кратными числу K:

при K = 3 а = А/√3, при K = 4 а = А/√4, при K = 7 а = А/√7 [7, с. 173].

Еще за столетие до появления теории центральных мест, Йоганном фон Тюненом в работе “Изолированное государство в его отношении к сельскому хозяйству и национальной экономии”, опубликованной в 1826 г. [13], удалось создать прекрасную иллюстрацию, выражающую сущность центрального места. Представленная в работе система расселения может рассматриваться как система центральных мест с K = 1, когда для окружающего сельского населения имеется единственное центральное место. Такой случай следует считать отправной точкой отсчета в формировании систем центральных мест, когда средствами сообщения служили гужевой транспорт и водные артерии. При этом, принимая во внимание характер сельского расселения, природные и социально-культурные особенности его размещения, более вероятно существование систем центральных мест, отвечающих K = 2, аналогом которых можно считать рассматриваемую в той же работе Йоганна фон Тюнена видоизмененную систему, где наряду с главным центром добавлен еще один меньший город [2, с. 67].

Возможности сочетания расселения и транспорта были отражены в предложенной Йоганном Колем в 1840-х годах иерархической транспортной модели. В начале ХХ вв. Феликсом Ауэрбахом была установлена зависимость между величиной города и его рангом (порядковым номером) в системе расселения [15]. Согласно этой закономерности, известной, как распределение “ранг–размер”, численность населения каждого города в системе расселения обратно пропорциональна его порядковому номеру в этой системе. Иными словами, размер второго города должен быть вдвое меньше первого, третьего – составлять одну треть от первого, десятого – одну десятую и так далее. Эти и иные теоретические изыскания немецких географов стали основополагающими для многих направлений социо-географических исследований во всем мире.

Дальнейший вклад в развитие теории центральных мест внесли работы М. Беккманна, предложившего уравнение соотношения между размерами центральных мест принадлежащих к различным уровням иерархии [17], уточненное позднее Дж. Парром⁶⁶ [19]. В.А. Шупером в 80-х годах ХХ в. была предложена релятивистская теория центральных мест [14], позволившая исследовать случаи систем расселения, которые не могли быть рассмотрены классической теорией⁷⁷.

СИСТЕМЫ ЦЕНТРАЛЬНЫХ МЕСТ ГЕРМАНСКИХ ГОСУДАРСТВ В НАЧАЛЕ XIX в.

Специфической особенностью расселения в германских землях являлась территориальная раздробленность, затянувшаяся более чем на тысячу лет, после краткого периода существования империи Карла Великого. Венский конгресс 1815 г., завершивший период “наполеоновских войн”, имел большое значение для германских государств. Ликвидация Священной Римской империи германской нации и реорганизация политических границ (как за счет секуляризации земель, так и, в первую очередь, медиатизации – потери самостоятельности множества самых мелких княжеств и иных территориальных единиц), привели к утрате гегемонии Габсбургской монархии и создали предпосылки для формирования в дальнейшем единого германского государства. Возникновение Германского Союза, при соблюдении внешнего паритета с Австрией, усилило потенциал лидерства Пруссии, через расширение территориальных пределов, путем перекройки границ в ее пользу, в том числе за счет экономически развитых Вестфалии и Рейнской области, части Саксонии.

Формально в составе Германского Союза наряду с Австрийской империей и Прусским королевством собрались 4 новообретенных в начале XIX в. королевства (Бавария, Саксония, Вюртемберг и Ганновер), несколько великих герцогств, еще ряд княжеств и герцогств, а также 4 “вольных” города. Общее население превышало 30 млн человек (в том числе 21 млн человек без учета Австрийских земель). Территориальные масштабы Германского Союза позволяют рассматривать наличие многих самостоятельных систем расселения в его пределах. Такие системы могли формироваться как в рамках отдельных германских государств, так и в трансграничном пространстве, поскольку границы между германскими государствами в прошлом не представляли из себя непроходимых барьеров, выполняя, прежде всего таможенные функции. В то же время, влияние политико-административных, этно-культурных, конфессиональных, фискальных и прочих факторов непосредственно отражалось на развитии систем расселения, темпах роста тех или иных городов.

Рассматривая системы расселения германских государств с позиций теории центральных мест, необходимо принимать во внимание характерные размеры таких систем – 10⁴–10⁵ кв. км [14, с. 127], находящиеся в зависимости от уровня развития транспорта. В условиях начала XIX в., когда мобильность используемых средств передвижения измерялась скоростью конных экипажей, а масштабные грузовые перевозки осуществлялись водным транспортом (в условиях Германии значимость внутренних водных путей была весьма велика), соответственно и размеры самостоятельных систем расселения даже в равнинных местностях были ограничены “условными радиусами” ⁸⁸ порядка 100 км. Ранее было показано, что в дожелезнодорожную эпоху “расстояния свыше 150 км между крупными центрами служат препятствием для формирования единой системы центральных мест, поскольку сообщение между ними требует нескольких суток пути” [3, с. 33].

В начале XIX в. в пространстве Германского Союза, при протяженности, измеряемой с севера на юг около 1000 км и с запада на восток более чем 1200 км, можно отследить свыше двух десятков самостоятельных систем центральных мест (рис. 1). В масштабах самых крупных государств⁹⁹ (Пруссии, Баварии) оказываются по нескольку систем центральных мест, а, например, система расселения, центральным местом для которой был Франкфурт-на-Майне, связала населенные пункты более полудюжины субъектов Германского Союза. Франкфурт-на-Майне всегда выделялся космополитичностью среди прочих германских центров (уже с XIV в. являлся имперским городом, с определенным набором преференций), вновь обретенный статус конфедеративной столицы – местопребывания Союзного собрания – придал ему дополнительный импульс развития, способствуя притяжению городских центров примыкающих частей союзных государств (обоих Гессенов, Нассау, баварского Пфальца), также как севера Бадена (с Мангеймом и Гейдельбергом) и крайнего северо-запада Баварии (с Ашаффенбургом).

Рис. 1.

Системы центральных мест германских государств в 1818 г. Составлено автором.

В целом, принимая во внимание, что уровень городского населения в начале XIX в. для германских государств в среднем едва превышал 10%, лишь в отдельных случаях сгущения городских центров перешагнув 15%, характерным для рассматриваемых систем центральных мест явилось соответствие K = 2, в редких исключениях – K = 3. Формирование таких систем¹⁰¹⁰ отслеживается по всей территории Германского Союза (см. рис. 1).

Размеры Королевства Бавария (без малого 400 км с севера на юг и более 250 км в широтном направлении), в которых собрались собственно баварские земли, Франкония, Швабия и Пфальц, позволяют в 1818 г. четко выделять системы центральных мест Мюнхена (центром второго уровня в которой был Аугсбург) и Нюрнберга (вторым центром на тот период являлся Бамберг). Меньшими системами, также отвечавшими K = 2 на тот момент, были Регенсбург–Штраубинг и Вюрцбург–Швайнфурт, а также, отделенная от основной территории, система пфальцкого Цвайбрюккена, включавшая близлежащие саарские городки и Кайзерслаутерн на втором уровне иерархии.

В Вюртемберге, существенно расширившем свои территориальные пределы в начале XIX в., прослеживается наличие двух систем центральных мест: столичной – Штутгарта (с Хайльбронном на втором уровне) и отделенной от центра грядой Швабского Альба системы Ульма (на юг до Боденского озера, включающей и часть прилегающих швабских земель Баварского королевства).

Баден, с его вытянутой узкой лентой с юга на север территорией, собранной из “лоскутных” земель в период “наполеоновских войн”, в значительной мере находился под влиянием соседних крупных центров. Самостоятельной была столичная система центральных мест Карлсруэ–Пфорцхайм; при этом Фрайбург на юге Германии мог считаться организующим центром второго уровня для системы расселения, возглавляемой щвейцарским Базелем, а развитые северные районы Мангейма–Гейдельберга, входили в систему притяжения Франкфурта-на-Майне (одну из немногих систем центральных мест Германии, которая уже в начале XIX в. отвечала соответствию K = 3).

Рейнские земли после Венского конгресса оказались почти целиком под суверенитетом Прусского королевства. В этих пределах на юге отчетливо выделялась небольшая система Кобленц–Трир, наследие Трирского архиепископства. Рейнско-Рурский регион, вступивший на путь интенсивного промышленного развития, находился под влиянием важнейших исторических центров германских земель Кёльна и Ахена, при которых такие, значительные по тому времени города, как Крефельд, Дюссельдорф и индустриальная пара соседей Бармен–Эльберфельд (впоследствии в ХХ в. объединенных в Вупперталь), играли роль лишь центров третьего уровня иерархии.

Юг земель Вестфалии тяготел к Руру, на севере же, на стыке с ганноверскими землями сформировались небольшие системы центральных мест, возглавляемые Мюнстером и Оснабрюком.

Система расселения Гессена выглядела как Кассель–Марбург, при этом под влияние Касселя попадали и прилегающие ганноверские и вестфальские городки.

В нижнесаксонских землях в начале XIX в. крупнейшим центром являлся Брауншвейг – столица одноименного герцогства, тогда как столица вновь созданного королевства (просуществовавшего с 1814 по 1866 г.) – Ганновер изначально уступал ему в величине, впрочем, демонстрируя весьма активную динамику роста.

Север Германии на протяжении столетий развивался под влиянием ганзейской торговли, располагая густой сетью приморских городов. Одной из наиболее крупных систем центральных мест в 1818 г. обладал Гамбург (второй по величине среди всех германских городов, чей размер диктовался не столько прилегающей системой расселения, сколько статусом важного европейского торгово-финансового центра), в которой к тому времени уже только на втором уровне иерархии разместился Любек, некогда главный город Ганзы, периода ее расцвета. В качестве самостоятельных систем центральных мест в начале XIX в. можно выделить Бремен (с Ольденбургом), а также нeбольшие системы Ростока (с Шверином) и Штральзунда (с Грайфсвальдом).

В Бранденбурге – центральной части Прусского королевства – располагалась столица Берлин, крупнейший город Германии, величина которого намного превосходила рамки бранденбургской и даже общепрусской системы расселения. Как практически во всех случаях столиц крупных государств в дожелезнодорожную эпоху, в ближнем окружении не могло сформироваться достаточно крупных центров, соответствующих по размеру центрам второго уровня иерархии¹¹¹¹ (при этом, наибольший из бранденбургских городов, десятикратно уступающий Берлину по величине, Потсдам следует рассматривать как составную часть столичного центра в исторически сложившейся системе расселения, масштабы же Франкфурта-на-Одере и города Бранденбурга были еще скромнее).

Весьма сбалансированную систему центральных мест представляла система расселения, сложившаяся вокруг Магдебурга на саксонских землях Прусского королевства. Самостоятельными системами центральных мест являлись также системы Штеттина (современный Щецин) в прусской Померании и Позена (ныне Познань) – центра вновь присоединенных к Пруссии польских земель.

Достаточно специфичной выглядела система расселения Силезии, где сложилось два густозаселенных района в Верхней и Нижней Силезии, включающих множество небольших городков, в значительной части которых определяющей являлась горнодобывающая специализация. Занимающий центральное положение в силезских землях Бреслау (ныне Вроцлав в Польше), будучи третьим по величине (после столиц Берлина и Кёнигсберга) городом Пруссии, не имел в границах провинции сопоставимых центров второго уровня иерархии, что в дальнейшем предопределило параметры укрупнения системы расселения юго-восточной части Прусского королевства.

На собственно прусских землях (политико-административно не входящих в состав Германского Союза) разместились две системы центральных мест: восточнопрусская, венчаемая столицей – Кёнигсбергом, и западнопрусская с Данцигом (нынешним Гданьском) во главе.

Саксония и Тюрингия, расположенные в центре германских земель, отличались развитием городского уклада со средних веков. При этом в Королевстве Саксония, даже с учетом потери части земель по результатам наполеоновских войн, сложилась одна из наиболее развитых для своего времени систем центральных мест, способная отвечать значению K = 3 (вслед за двумя динамично развивающимися ведущими центрами Дрезденом и Лейпцигом, стремительный рост в XIX в. стал демонстрировать Кемниц).

В пределах чересполосицы множества мельчайших тюрингских государств, сформировался ряд небольших систем центральных мест, среди которых выделялся лишь Эрфурт, к которому тяготели окружающие городки. Значительная же часть тюрингских городов находилась в сфере влияния близлежащих крупных саксонских центров.

РОСТ СЕТИ ЖЕЛЕЗНЫХ ДОРОГ И ДИНАМИКА СИСТЕМ ЦЕНТРАЛЬНЫХ МЕСТ В XIX в.

Последовавшее вслед за “промышленной революцией” ускоренное экономическое развитие европейских стран, привело к фундаментальным изменениям в их иерархии, выдвижению новых лидеров. Опережающий рост экономики германских государств, прежде всего Пруссии, предопределил неизбежность тенденции к объединению страны и привел к кардинальной перестройке всего жизненного уклада. Важнейшим фактором изменений и наглядным их проявлением стало строительство железных дорог, развернувшееся с 30-х годов XIX в.

По отношению к другим странам, железнодорожное строительство в германских государствах шло более высокими темпами. Первая линия, протяженностью чуть более 6 км, связала в 1835 г. Нюрнберг и Фюрт (что далеко не случайно, поскольку после определенных событий середины XV в., завершившихся запретом проживания в Нюрнберге лиц еврейского происхождения, Фюрт развивался как спутник Нюрнберга, став одной из важнейших еврейских общин в германских землях, а уже тесные экономические связи двух городов способствовали возникновению прогрессивного транспортного сообщения). К 1850 г. только в пределах Пруссии протяженность железных дорог составила 3869 км, через двадцать лет в 1870 г. – 11  523 км [9, с. 458], а уже к 1885 г. (всего спустя пятьдесят лет после постройки первой линии) во всей Германской империи протяженность железных дорог достигла 39 141 км¹²¹².

Процесс строительства железнодорожных путей наглядно показывает связность тех или иных систем расселения, в определенной мере отражая взаимодействия, отвечающие теории центральных мест. В начальный период железнодорожного строительства, до середины XIX в., отчетливо видно, как развивалась сеть в пределах тех или иных систем расселения, когда после успешного опыта строительства первых линий, связывающих крупнейшие города с ближайшими значимыми городками, автономные компоненты¹³¹³ протягиваются до центров второго уровня иерархии в системе центральных мест. Фактически во всех вышеуказанных системах расселения еще до 1850 г. возникло регулярное железнодорожное сообщение между центрами первого и второго (а во многих случаях и третьего) уровней иерархии¹⁴¹⁴ (рис. 2)¹⁵¹⁵. Вслед за этим началось активное соединение отдельных участков в общую сеть с дальнейшим цикло- и остовообразованием¹⁶¹⁶. В результате в конце 40-х–начале 50-х годов XIX в. большинство локальных систем расселения стран Германского Союза оказываются связаны в единую разветвленную сеть, получившую уже выходы и на магистральные пути иных европейских государств.

Рис. 2.

Развитие сети железных дорог германских государств в 1840-е годы. Составлено автором.

Первые железнодорожные линии обычно не превышали 3-х десятков км, таковы (наряду с вышеназванной линией Нюрнберг–Фюрт) открытые 1838 г.: Берлин–Потсдам, Дюссельдорф–Эльберфельд, Брауншвейг–Вольфенбюттель.

При этом уже в 1839 г. Лейпциг через Ризу был связан с Дрезденом 120-км линией (первый участок протяженностью около 11 км от Лейпцига до Альтена был открыт в 1837 г.), обеспечив сообщение между двумя главными центрами Саксонии. В последующие 10 лет железнодорожным сообщением были связаны важнейшие центры всех наиболее крупных систем центральных мест Германского Союза (см. рис. 2).

Одновременно шел процесс связи автономных компонентов различных систем центральных мест в объединенные сети, так уже в 1840 г. Магдебург через Галле получил связь с Лейпцигом (и далее до Дрездена). В 1841 г., с постройкой линии из Берлина через Дессау на Кётен, состоялось объединение саксонской магистрали с маршрутом на столицу Пруссии. Берлин активно развивал железнодорожную сеть во всех направлениях, ключевым стал 1846 г., когда была открыта прямая линия на Магдебург через Бранденбург, на Бреслау через Франкфурт-на-Одере, а также построена магистраль, связавшая столицу Пруссии со вторым по величине городом Германии – Гамбургом. В 1848 году через Ризу открылось короткое сообщение с Дрезденом и появился путь через Штеттин на Позен. Наконец, самая протяженная в пределах Прусского королевства (более чем 600 км) магистраль до второй столицы – Кёнигсберга – была окончательно завершена с постройкой моста через Вислу в 1857 г.

Еще в 1843 г. Кёльн был соединен железнодорожной линией с Люттихом (бельгийский Льеж), в 1846 г. по бельгийским и французским путям из Кёльна открылось сообщение до Парижа, а в 1847 г. соединением в Миндене веток из Ганновера и Кёльна, на западноевропейские столицы вышли важнейшие внутригерманские линии. И в тот же год Бреслау был соединен с Краковом с дальнейшим следованием на Варшаву и Вену.

В конце 1840-х и в 1850-х годах происходило интенсивное строительство линий, связующих самостоятельные системы центральных мест. Так в 1847 г. сети Дрездена и Бреслау замкнулись в Гёрлице. В 1848 г. строительством линии Плауэн–Хоф и в 1849 г. из Аугсбурга к Нюрнбергу баварские железные дороги соединились с общегерманскими. Постройкой в 1852 г. пути Франкфурт – Гисен, а в 1853 г. участка между Карслсруэ и Штутгартом завершилось соединение крупнейших автономных компонентов юга Германии с общегерманской сетью железных дорог. В 1854 г. в Ной-Ульме сошлись вюртембергские и баварские пути, в 1856 г. построена линия Бреслау–Позен. Наконец, в 1859 г. через Кобленц и Майнц были связаны Франкфурт-на-Майне и Кёльн, окончательно сложился остов¹⁷¹⁷ общегерманской сети железных дорог, которая, даже после сокращения территории Германии по результатам двух мировых войн, на начало ХХI в. обладает самыми насыщенными топометрическими характеристиками среди всех стран мира, имея 7 топологических ярусов¹⁸¹⁸ с числом циклов 734 [11, с. 64].

Подобные революционные изменения – взрывное распространение нового вида транспорта – радикальным образом отразились в развитии систем расселения. Увеличение скорости передвижения и соответственно сокращение времени на сообщение между различными населенными пунктами непосредственно сказалось на динамике роста и размерах систем центральных мест, начиная уже с 50-х годов XIX в. На протяжении многих столетий, расстояния в 100 с небольшим км, являлись предельными для регулярного взаимодействия расселения в рамках отдельной системы центральных мест (что, в определенной мере, нашло отражение в размерах и конфигурации транспортных сетей¹⁹¹⁹). Однако в течение жизни буквально одного поколения (двадцать с небольшим лет), вслед за прокладкой железнодорожных линий создались условия, когда единую систему центральных мест смогли образовывать центры, удаленные друг от друга на 300 км и более.

На протяжении второй половины XIX в. происходила трансформация структуры системы расселения Германии. На это оказывало влияние несколько факторов: промышленная революция, сопровождающаяся значительным ростом городского населения, развитие транспорта и связи, прежде всего железных дорог, но и применение парового двигателя на судах, распространение электричества, прокладка телеграфных линий и т.п. А также и геополитические изменения: создание, как следствие нескольких успешно проведенных Пруссией войн, в 1871 г. Германской империи – крупнейшей по численности населения и территории среди стран Европы.

К концу XIX в. количество автономных систем центральных мест на территории теперь уже Германской империи существенно сократилось, наименьшие системы утратили самостоятельное значение. Впрочем, такое же развитие событий характеризовало и трансформацию ряда весьма значительных систем расселения, оказавшихся по соседству с наиболее крупными центрами (так, в последней четверти XIX в. Саксония оказалась включена в зону влияния Берлина, Ганновер и вся нижнесаксонская система расселения – Гамбурга).

Если в середине века, в 1852 г., мы зачастую еще отслеживаем те же системы центральных мест, которые рассматривались в начале XIX в., то уже в 1868 г. можно увидеть существенное изменение в показателях систем, демонстрирующее динамику роста (прежде всего территориального) многих из них. Рассмотрение их динамических характеристик (представленных ниже в тексте и в табл. 1) стало возможным в рамках релятивистской теории центральных мест.

На севере Германии система центральных мест Гамбурга в 1852 г. при K = 3 (для четырех уровней иерархии) весьма успешно отвечала показателям изостатического равновесия²⁰²⁰ $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = 3.18 и среднеквадратического отклонения значений теоретических и эмпирических радиусов S = 0.14. В 1868 г. при доле городского населения, превысившей 30%, для системы центральных мест Гамбурга стало возможно проследить соответствие уже K = 4 (к Бремену и Любеку подтянулся Росток) с показателями для трех уровней иерархии $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = 2.08 и S = 0.10.

В системе расселения Нижней Саксонии до начала 50-х годов XIX в. крупнейшим городом оставался Брауншвейг, для K = 3 показатели изостатического равновесия $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ в 1852 г. для четырех уровней иерархии составили 2.94, при показателе S = 0.17. Но уже в 1868 г. в качестве главного центра системы окончательно утвердился Ганновер, и при том же показателе $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = = 2.94 значение S составило 0.10, что говорит о достижении сбалансированности иерархических уровней (см. сноску 20).

В Нижнерейнско-Вестфальской системе расселения вслед за Северной Германией можно отследить переход к соответствию системы центральных мест K = 4. Если в 1852 г. у системы, возглавляемой Кёльном, для K = 3 показатели $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ составляли 2.94, S = 0.18, то в 1868 г. (при доле городского населения, достигшей 30%) уже для K = 4 $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = 2.92, S = 0.10.

Соответствие K = 4 прослеживается и для системы центральных мест Франкфурта-на-Майне, при доле городского населения 30% в 1868 г. $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = 2.90, S = 0.12. При этом к значению 1852 г. показатель $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ несколько снизился с 2.97 (S не изменилось 0.12), что косвенно может свидетельствовать о том, что системе становилось тесно в своих пределах и зрел процесс укрупнения за счет притяжения соседних земель.

На большей части Вюртемберга и Бадена сложилась система центральных мест, возглавляемая Штутгартом, отвечающая K = 3 и имеющая следующие показатели: в 1852 г. $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = 2.86, S = = 0.12, в 1868 г. $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = 2.85, S = 0.10.

В Баварии к 1852 г. сформировалась сбалансированная система центральных мест, отвечающая K = 3, объединившая системы Мюнхена и Нюрнберга, с показателями для четырех уровней иерархии $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = 3.09, S = 0.06, а в 1868 г. при доле городского населения около 20% составившими $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = 3.14, S = 0.05.

Система центральных мест Саксонии в 1852 г. отвечала K = 3 и, уже перешагивая границы королевства, имела достаточно высокие показатели изостатического равновесия $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = 3.04, S = = 0.17 (см. табл. 1). В 1868 г. можно рассматривать расширение системы на прилегающие районы прусской Саксонии и большую часть Тюрингии (чему способствовали и политические изменения, образование Северогерманского союза), при доле городского населения, превысившей 30%, система центральных мест отвечала K = 4, с показателями $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = 3.06, S = 0.21.

Для Берлина уже в 1852 г. можно говорить о расширении системы центральных мест за границы Бранденбурга, рассматривая центрами второго уровня иерархии Магдебург и Штеттин. Показатели такой системы для четырех уровней иерархии при соответствии K = 3 составили $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = = 2.96, S = 0.23. В 1868 г. показатели изостатического равновесия для системы центральных мест Берлина в обозначенных выше границах имели значения $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = 3.07, S = 0.25, что свидетельствует о недостижении сбалансированности системы. Фактически в этот период уже шло формирование большой системы Центральной Германии, распространявшейся на всю Саксонию, а в дальнейшем и на часть Силезии и Познань, чему способствовало интенсивное железнодорожное строительство.

Система центральных мест Силезии в 1852 г. для K = 3 имела относительно высокие показатели $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = 2.99, S = 0.22. При этом в соседней Познани (при доле городского населения около 10%) еще отслеживалась система с K = 2, обладавшая хорошими показателями изостатического равновесия $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = 2.90, S = 0.08. В 1868 г. для объединенной системы Силезии и Познани показатели для K = 3 составили $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = 2.95, S = = 0.22.

На территории западнопрусской и восточнопрусской провинций в середине XIX в. начала складываться единая система центральных мест, показатели изостатического равновесия которой постепенно повышались. Для K = 3 в 1852 г. составили $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = 3.21, S = 0.16, в 1868 г. – $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = 3.20, S = 0.15. Учитывая относительную удаленность от основных германских земель, система расселения Пруссии продолжала сохранять автономность и к началу ХХ в. Доля городского населения в Пруссии росла медленнее, чем в среднем по Германии, составив к 1910 г. около 25%. При этом система центральных мест с ядром в Кёнигсберге сохраняла соответствие K = 3 и к 1910 г. имела показатели $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = 3.11, S = 0.13.

Во второй половине XIX в. многие системы центральных мест стали ухудшать свои показатели изостатического равновесия в прежних границах, что свидетельствовало о переходе их в качестве локальных в состав нескольких более крупных систем, складывающихся в Германской империи. Рассмотренные в качестве самостоятельных систем в 1890 г. (в каждом случае по четырем уровням иерархии) показали следующее (см. табл. 1).

В Северной Германии система центральных мест Гамбурга распространила свое влияние на большую часть нижнесаксонских земель с Ганновером и Брауншвейгом и, при доле городского населения, превысившей 35%, отвечала соответствию K = 4 с показателями $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = 3.13, S = 0.09 .

Рейнско-Вестфальская система центральных мест, возглавляемая Кёльном, и система Франкфурта-на-Майне вошли фактически в соприкосновение, включив в себя все прилегающие территории и, при уровне городского населения свыше 35%, отвечая K = 4 каждая, имели показатели соответственно: $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = 3.05, S = 0.18 и $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = 2.88, S = 0.22. Неоптимальные значения показателей среднеквадратического отклонения S свидетельствуют о недостаточной еще сбалансированности систем, достижение чего придет уже в начале ХХ в.

Система центральных мест Баден-Вюртемберга также пришла в состояние определенной неустойчивости по сравнению с показателями четвертьвековой давности, при K = 3 имея $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = = 3.19, S = 0.25. Этому способствовало наличие по соседству небольшой системы центральных мест Эльзаса-Лотарингии (включенных в состав Германской империи по итогам франко-прусской войны 1870–1871 гг.), имевшей в 1890 г. при доле городского населения около 25% для соответствия K = 3 показатели $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = 3.15, S = 0.20. Более существенным фактором следует считать развитие предпосылок формирования обширной южногерманской системы центральных мест.

Данная тенденция наблюдалась и в показателях изостатического равновесия Баварии, при K = 3 имевшей весьма высокое значение $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = = 3.05, но заметно снизившееся к концу века по сравнению с предыдущим периодом S = 0.14. Повышение показателей прослеживается уже в дальнейшей динамике развития системы расселения Южной Германии в целом.

В Имперской столичной системе центральных мест продолжился территориальный рост, и в качестве центров второго уровня иерархии в 1890 г. выступили уже крупнейшие саксонские города – Дрезден и Лейпциг. При доле городского населения около 35%, при соответствии K = 3, показатели изостатического равновесия составили $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = 3.07, S = 0.25. Значение среднеквадратического отклонения теоретических и эмпирических радиусов S указывает о недостижении должной сбалансированности системы, что, в том числе, свидетельствовало о дальнейших тенденциях ее расширения.

В Силезии и Познани система центральных мест, в которой у Бреслау по прежнему не имелось сопоставимых центров на втором уровне иерархии (рост Позена на протяжении почти всего XIX в. был достаточно сдержанным), при соответствии K = 3 демонстрировала удовлетворительный показатель $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = 3.15 при относительно невысоком значении S = 0.27.

Достаточно стабильные показатели сохраняла система центральных мест Пруссии при 20% городского населения и соответствии K = 3: $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = 3.18, S = 0.15.

Таким образом, можно сделать заключение, что интенсивное транспортное строительство, приведшее к формированию разветвленной сети железных дорог, политико-административные преобразования в рамках единого централизованного государства, значительный рост городов на протяжении XIX в. привели к коренным изменениям в рисунке расселения Германской империи. На смену двум десяткам компактных систем центральных мест, которые можно было отследить в чересполосице германских государств в 1818 г., пришли обширные системы с большим числом иерархических уровней, при сохранении динамичного роста которых страна вступила в ХХ в.

ХХ ВЕК: ОТ РЕГИОНАЛЬНЫХ СИСТЕМ К ЕДИНОЙ СИСТЕМЕ ЦЕНТРАЛЬНЫХ МЕСТ ГЕРМАНИИ

В 1910 г. в системе расселения Германии в качестве самостоятельных региональных систем центральных мест следует рассматривать следующие пять систем (рис. 3), которые охватывали практически всю территорию Германской империи:

Рис. 3.

Системы центральных мест Германской империи в 1910 г. Составлено автором.

– Северной Германии с центром в Гамбурге;

– Центральной Германии со столичным центром – Берлином;

– Рейнская (Рейн−Рур и Рейн−Майн) с центром в Кёльне;

– Южной Германии с центром в Мюнхене;

– Пруссии с центром – второй столицей Кёнигсбергом.

Характеристики всех вышеперечисленных систем центральных мест накануне Первой мировой войны демонстрировали высокие показатели изостатического равновесия, что свидетельствует о сложившемся балансе в системе расселения Германии. Так, показатели северогерманской системы центральных мест, возглавляемой вторым по величине городом страны – Гамбургом, при доле городского населения, превысившей 50%, и соответствии K = 4 составили $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = 3.08, S = 0.15.

Крупнейшая система центральных мест сложилась в Центральной Германии, сосредотачивая две пятых всего населения страны (свыше 25 млн человек) и, помимо столицы Берлина, на втором уровне иерархии включающая 4-й, 6-й и 7-й по величине города в масштабах всей Германской империи – Лейпциг, Дрезден и Бреслау. При доле городского населения, превышающей 45%, и соответствии K = 4 система имела показатели $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = 3.13, S = 0.08.

На западе страны сформировалась система, включающая прирейнские территории в среднем и нижнем течении, от Неккара на юге до местностей водораздела Липпе с Эмсом на севере и от Фульды на востоке до бельгийских и голландских границ на западе. Центр системы Кёльн являлся пятым по величине городом Германии. С центрами высокоиндустриальной Рурской области и Франкфуртом-на-Майне на втором уровне иерархии система при доле городского населения 55% соответствовала K = 4 и имела показатели $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = 2.90, S = 0.12.

В Южной Германии сложилась единая система центральных мест, включающая Баварию, Вюртемберг, Баден и Эльзас-Лотарингию. Главный центр системы – Мюнхен являлся третьим по величине городом страны, на втором уровне иерархии при K = 3 размещались Нюрнберг и Штутгарт. При доле городского населения около 30% система обладала весьма высокими показателями изостатического равновесия $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = = 3.04, S = 0.06.

Именно эта система центральных мест, открытая в гениальном “озарении” Кристаллера стала образом, прототипом и моделью для обоснования важнейшей теории в географической науке, объясняющей фундаментальные принципы пространственного расселения людей.

О достигших к 1910 г. сбалансированных значений показателях изостатического равновесия для соответствия K = 3 системы центральных мест Пруссии было сказано выше.

Первая мировая война прервала поступательное развитие системы расселения Германии – последовавшее поражение в войне, серьезно перекроившее границы страны, потери территории и миллионные потери в населении не могли не сказаться на всех ее социально-экономических характеристиках.

Тем не менее самоорганизация расселенческих процессов в кратчайшее время восстановила (или перестроила) баланс между уровнями иерархии для систем расселения с учетом новой данности. Уже в 20-е годы ХХ в. Кристаллер трудился над своей работой, наблюдая в Южной Германии близкую к идеальной систему центральных мест. Показатели изостатического равновесия для описанной им системы (в случае применения к ней положений релятивистской теории центральных мест) имеют высокие значения. Ранее было показано, что в 1936 г. при K = 3 для Южной Германии $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ составили 3.13, S = 0.24 [1, с. 34]. Следует указать, что те расчеты производились по четырем уровням иерархии в административных границах трех земель: Баварии, Вюртемберга и Бадена. Приняв во внимание, что крупнейшие города севера Бадена (Мангейм и Гейдельберг, с их окружением)²¹²¹ не входили в область влияния Штутгарта – как центра земель, показатели изостатического равновесия для системы центральных мест Южной Германии (без учета Рейн-Неккара) в 1938 г., при доле городского населения чуть выше 40%, для K = 3 демонстрируют очень высокие значения $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = 2.99, S = 0.07 (см. табл. 1).

Необходимо указать, что с рубежа XIX–ХХ вв. началось активное развитие автомобильного транспорта – фактора, коренным образом изменившего картину мира и ныне доминирующего в обеспечении сообщения даже в самых удаленных уголках планеты. Безусловным лидером в уровне автомобилизации стали Соединенные Штаты Америки (уже в 1938 г. в стране насчитывалось свыше 230 автомобилей на 1000 жителей), но и в Европе, в частности в Германии, роль автомобильного транспорта неуклонно возрастала, что потребовало повышенного внимания к совершенствованию сети безрельсовых путей сообщения. Первый 20-км участок скоростной автомобильной дороги в Германии (прообраз знаменитых немецких автобанов) был открыт в 1932 г. между Кёльном и Бонном. Со следующего года развернулось массовое строительство таких дорог, и уже к началу 40-х годов их протяженность превысила 3300 км²²²².

В целом, представляется возможным рассматривать формирование единой (без отрезанной “польским коридором” Восточной Пруссии) системы центральных мест в масштабах системы расселения Германии уже к концу 30-х годов ХХ в.

Столице Берлину на втором уровне иерархии отвечали Гамбург, Мюнхен и Кёльн, соответственно 2-й, 3-й и 4-й по численности населения города страны. В 1938 г. при доле городского населения около 60% система отвечала K = 4 и для четырех уровней иерархии имела показатели $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = 3.20, S = 0.25. Полученные показатели изостатического равновесия такой единой системы еще не достигли оптимальных значений, что говорило о продолжавшемся сложении взаимодействий иерархических уровней.

Будучи изолированной от основной территории страны, Восточная Пруссия (с учетом “вольного города Данцига”, остававшегося почти чисто немецким по населению) имела автономную систему центральных мест, при доле городского населения превысившей 40%, сохраняя соответствие K = 3 с показателями $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = 3.16, S = 0.18.

События Второй мировой войны вновь кардинально перекроили карту мира. Громадные территории, входившие прежде в состав Германии, были утрачены ею по решениям международных конференций, последовавшим из договоренностей стран-победительниц и зафиксировавшим результаты войны. Немецкое население Силезии, Померании, востока Пруссии было принудительно переселено с территорий, вошедших в состав Польши и Советского Союза. Переселенцами вынуждены были стать судетские немцы и частично немецкое население из ряда других восточноевропейских стран.

В условиях конкуренции двух систем хозяйствования: капиталистической и социалистической, на германской земле были созданы два государства – Федеративная Республика Германия и Германская Демократическая Республика. В обеих странах, прошедших путь послевоенного восстановления, были построены достаточно сильные государственные образования в рамках принятых экономических моделей. ФРГ уже во второй половине пятидесятых годов стала крупнейшей экономикой Западной Европы. ГДР была второй, после СССР, по объемам промышленного производства социалистической страной Европы, демонстрируя наилучшие душевые социально-экономические показатели среди всех стран социалистического лагеря.

Соперничество двух германских государств в политической, идеологической, социальной сферах, культуре, спорте и других областях протекало с переменным успехом. В то же время нерешенные в рамках советской модели планового хозяйства проблемы, приведшие к кризису социалистической системы в восьмидесятые годы ХХ в., сказывались на развитии ГДР всех лет ее существования. Практически на протяжении всего послевоенного периода ГДР была страной с убывающей численностью населения, прежде всего в силу непрерывного миграционного оттока²³²³ (в основном в соседнюю ФРГ, чему не могло воспрепятствовать ни сооружение Берлинской стены, ни другие меры, предпринимаемые руководством страны). Тем не менее закономерности, следующие из теории центральных мест, влияющие на самоорганизацию расселения даже в условиях жесткого административно-командного регулирования, позволяют говорить о формировании в стране сбалансированной системы центральных мест. В 1988 г. при доле городского населения 80% система отвечала K = 5, где столице Восточному Берлину на втором уровне иерархии соответствовали: Лейпциг, Дрезден, Магдебург и Росток. Показатели изостатического равновесия такой системы центральных мест (для трех уровней иерархии) составили $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = 2.12, S = 0.07 (см. табл. 1 и рис. 4а).

Рис. 4.

Системы центральных мест: (а) ГДР и ФРГ до объединения, 1989 г.; (б) единой Германии, 2011 г. Составлено автором.

Система расселения Федеративной Республики Германии вынуждена была складываться в необычных условиях, когда она лишилась важнейшего столичного центра – Берлина, вокруг которого страна строилась на протяжении нескольких столетий. Западный Берлин, получивший особый международно-правовой статус, экономически сохранил взаимодействие с западногерманскими землями, однако физически сообщение с ним было затруднено. Будучи эксклавом, без прилегающих территорий, Западный Берлин мог оказывать лишь опосредованное влияние на формирование системы центральных мест Западной Германии.

Получивший статус новой столицы Бонн оставался небольшим городом, населенным в основном чиновниками и студентами. В то же время размещение столичного центра в границах большой Рейнско-Рурской агломерации отнюдь не случайно. Будучи крупнейшим сосредоточием экономического потенциала с момента начала индустриализации Германии, Рейнско-Рурская агломерация стала локомотивом послевоенного развития ФРГ, естественным центром притяжения в самоорганизации расселения при переформировании системы центральных мест [6, с. 60–62].

Важно отметить, что со второй половины ХХ в. организующая роль городских центров стала переходить к городским агломерациям. Центральные города агломераций повсеместно приобрели тенденцию к снижению численности населения, в целом же в агломерациях, напротив, стал наблюдаться ускоренный рост населения по отношению к другим составляющим систем расселения. В конце ХХ и в XXI в. равновесие систем центральных мест следует определять через построение иерархических уровней именно в масштабе агломераций [5, с. 197].

Для ФРГ в 1989 г. показатели изостатического равновесия, отслеженные для системы центральных мест на уровне агломераций, демонстрируют весьма высокие значения. Рассматривая центром первого уровня иерархии агломерацию Кёльн-Дюссельдорф²⁴²⁴ (включающую и столицу Бонн), на втором уровне иерархии размещаются агломерации Гамбурга, Мюнхена, Франкфурта-на-Майне и Эссена (собственно “ядра” агломерации Рура – “Рурштадта”). При доле городского населения, превысившей 85%, и соответствии K = 5 значения (для трех уровней иерархии) составили $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = 2.08, S = 0.09 (см. рис. 4а).

Можно заключить, что накануне объединения Германии в 1990 г. в двух ее частях, более сорока лет развивавшихся независимо, сложились сбалансированные системы центральных мест, отвечающие тем условиям и ограничениям, которые разделили единую прежде систему расселения.

Новый отсчет развития начался в территориальных рамках, в которых оказалось возможным собрать воедино германскую нацию. Сегодня, в начале XXI в., на площади порядка 360 тыс. кв. км, при населении, превышающем 80 млн человек, система расселения Федеративной Республики Германии представляет собой яркий пример цельности и сбалансированности. Конечно, имеются определенные диспропорции в уровне развития, доходах населения тех или иных федеральных земель, отчасти в восточногерманских землях продолжается убыль населения. Но, в целом, системное взаимодействие факторов, влияющих на размещение населения в масштабах всей страны, лишь за два с небольшим десятилетия привело к формированию системы центральных мест, обладающей весьма высокими показателями изостатического равновесия (рис. 4б). При доле городского населения около 90% система отвечала K = 6, имея сбалансированные значения $\sum \left( {{{R_{n}^{t}} \mathord{\left/ {\vphantom {{R_{n}^{t}} {R_{n}^{e}}}} \right. \kern-0em} {R_{n}^{e}}}} \right)$ = 2.05, S = 0.06 (вычисленные для трех уровней иерархии по агломерациям на основе данных переписи 2011 г.).

Центром первого уровня иерархии в масштабах Германии совершенно правомерно следует считать Рейнско-Рурскую агломерацию, насчитывающую около 12 млн жителей. В числе пяти центров второго уровня иерархии, куда следует относить и столицу Берлин, агломерация которого насчитывает 4.5 млн человек, четыре последующих – Гамбург, Мюнхен, Франкфурт-на-Майне и Штутгарт – насчитывают порядка 4 млн жителей каждый. На третьем уровне иерархии разместились более двух десятков агломераций с числом жителей от 0.5 до 2 млн человек.

Следует отметить, что при всех экологических, транспортных, социально-демографических и иных проблемах, возникающих в многомиллионных агломерациях, для доминирующей в нашем мире цивилизационной модели, наивысшая эффективность в развитии производительных сил сегодня достигается при концентрации в одном центре²⁵²⁵ не менее 2.5 млн человек (максимальная – 4 и более млн). Многочисленные исследования, посвященные изучению мировых городов, указывают на их ведущую роль в современной глобальной экономике²⁶²⁶.

Сосредоточение на относительно небольшой территории шести именно таких агломераций (от 4 млн жителей каждая), разместившихся достаточно равномерно, является свидетельством устойчивости системы расселения Германии и служит важным фактором экономического развития.

Среди ведущих европейских стран ни в одной не сложилось подобной картины:

– во Франции безусловное доминирование столицы – Парижа,

– в Испании – две ведущих агломерации Мадрида и Барселоны,

– в Италии таковы – Милан и Рим (у третьей по величине агломерации – Неаполя, явно недостает экономического потенциала, а агломерация Турина не дотягивает по концентрации численности населения),

– лишь в случае Великобритании (и то лишь отчасти) можно говорить о четырех, сопоставимых с вышеперечисленными германскими, центрах: Лондон, Бирмингем, Манчестер−Ливерпуль и Лидс−Шеффилд.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Подводя итог анализу динамики системы расселения Германии на протяжении более двухсот лет, необходимо указать следующее. Геополитически германские земли находились в состоянии почти непрерывного изменения. Десятки изначально существовавших в XIX в. территориально-политических субъектов, обладавших разной степенью самостоятельности, объединялись в союзы, вели войны, соединялись в единую империю, распадались на части, пока, наконец, в конце ХХ в. не сформировалась современная Федеративная Республика Германии. Столь же интенсивно протекали процессы экономического развития, формирование индустриального, а теперь и постиндустриального уклада, изменения социально-демографических показателей, сопровождающиеся ростом урбанизации и др.

Всем этим событиям отвечали адекватные изменения в системе расселения. С позиций теории центральных мест самоорганизация расселения на каждом этапе стремилась к поддержанию баланса иерархических уровней. При этом можно видеть, как в рамках релятивистской теории центральных мест от соответствия систем K = 2 последовательно через K = 3, K = 4, K = 5, сегодня, в начале XXI в., единая система центральных мест Германии пришла к соответствию K = 6.

Если в начале XIX в. насчитывалось не менее двух десятков самостоятельных систем центральных мест (отвечавших соответствию K = 2 и K = 3), то уже к середине XIX в. их число стало сокращаться за счет присоединения самых малых к более крупным соседним системам (при этом большинство отвечало K = 3, но появилось и соответствие K = 4 у наиболее продвинутых систем расселения). Дальнейшему росту способствовало интенсивное железнодорожное строительство, и в начале ХХ в. мы уже наблюдаем только пять обширных систем центральных мест, охвативших всю территорию страны. У трех систем с долей городского населения порядка 50% наблюдается соответствие K = 4, у двух систем при менее 30% городского населения – K = 3.

С учетом добавившегося фактора автомобильного транспорта, в кратчайшие сроки распространившего свое влияние на различные сферы человеческой жизнедеятельности, к концу 30-х гг. ХХ в. стало возможным говорить о формировании единой системы центральных мест Германии, отвечающей K = 4 (особым случаем можно считать изолированную небольшую систему Восточной Пруссии с K = 3).

Разделение страны после Второй мировой войны привело к формированию двух независимых систем центральных мест – в ГДР и ФРГ, к концу 80-х годов отвечающих K = 5 каждая при доле городского населения 80 и 85% соответственно. Наконец, после объединения страны в кратчайшие сроки вновь сложилась единая система центральных мест, отвечающая теперь уже K = 6, при доле городского населения, достигшей в начале XXI в. 90%.

Взгляд на системы расселения как самоорганизующиеся системы позволяет рассматривать всю совокупность происходящих в них изменений через единство и непрерывность процессов, задаваемых законами природы и социума. В этом плане на примере развития системы расселения Германии отчетливо видно влияние универсальных закономерностей, которые следуют из теории центральных мест. C учетом существующей территориальной неоднородности, имеющихся политико-административных ограничений, факторов социально-экономического развития на каждом следующем этапе роста уровня урбанизации неизменно происходит формирование сбалансированных систем расселения, отвечающих все более высоким значениям K, через последовательные переходы завершившееся образованием охватывающей всю национальную территорию единой системы центральных мест.